Рудин посмотрел на часы и досадливо крякнул. Опаздывал егерь Василий. Или не опаздывал – задерживался. Опаздывает, это если должен прибыть строго к определенному часу и не прибывает. А Василий должен добыть машину «Скорой помощи» – как можно быстрее. Дело в том, что у него одноклассник работает на такой машине. Василий уехал пару часов назад и вот… задерживается.

Рудин патологической склонностью к стратегическому планированию не страдал – старался все делать как можно проще и надежнее. Если с дамой идет знакомиться – справку от венеролога, психотерапевта, и – давайте поспим немного вместе. Если проблемы какие решать на межличностном уровне: «Спасибо, браток» или «Пошел в задницу», в крайнем случае – бац! – по репе, а при случае и ногой. Просто, доступно, эффективно – никаких тебе инсинуаций. Сейчас Рудин собирался тривиально похитить Толхаева и перевезти его в надежное место – к Василию в заповедник. Потому что чувствовал всем своим песьим нутром – небезопасно тут Григорию оставаться. В городе против такого изощренного врага у них нет шансов. А в заповеднике есть. Хотя бы уже потому, что этот враг на ружейный выстрел к егерской усадьбе не подойдет – собаки там. А подойдет – в четыре смычка дуршлаг из него сделают…

Без десяти четыре на крыльцо толхаевского дома выскочил порученец Андрюха, что-то крикнул, адресуясь к сидевшим в «Фольксвагене», и убежал обратно. Лица нехотя выпростались из машины, вышли за ворота, принялись обозревать пустынное шоссе. Во двор возвращаться не торопились.

– А что-то мне не нравится эта «левая» активность, – тревожно воскликнул Рудин, расталкивая соратников. – Ну-ка, Соловей, лезь за руль. Поехали по параллельной в тыл. Да побыстрее! Кажется мне, что можем мы опоздать – коли не поторопимся…

Подъехав к усадьбе с тыльной стороны, Рудин и Соловей перелезли через забор. Масло оставили стеречь машину и следить за подступами. В дом вошли до обидного просто: ребятишки из «Фольксвагена» по-прежнему торчали у ворот с внешней стороны усадьбы, охраняли черт знает от кого подъездные пути.

В прихожей, на диване, сидели двое охранников – судя по внешнему виду, ребята из службы безопасности фармацевтического комбината, для бандитов больно волосатые да хилые. Увидев ворвавшихся, разинули рты и нервно полезли за пазухи – рвать пистолеты из наглухо застегнутых плечевых кобур.

– Оба на пол – и будете жить, – негромко сказал Рудин, сопроводив предложение недвусмысленным движением карабина. – Попой ко мне, ноги широко раздвинуть, стволы бросить назад. Быстро!

Охранники сползли на пол, развернулись, бросили пистолеты. Рудин удовлетворенно хмыкнул – славные парни! Героических поступков можно было не опасаться.

– Соловей, контролируй, – распорядился Сергей. – Пойду пообщаюсь с Андрюхой.

В спальне имел место ажиотаж. Порученец Андрюха поспешно собирался – укладывал какие-то вещи в объемную сумку. Григорий Васильевич, с перебинтованным черепом, возлежал на своей родной кровати. Да, два штатива с капельницами стояли, но в целом владелец усадьбы выглядел очень даже ничего для трупа недельной давности. В настоящий момент он слабо мычал, выражая недовольство, домовой Ефим пытался поменять простыни, торопился и потому тревожил хозяина.

При появлении искомого «киллера», как и следовало ожидать, возникла немая сцена: Андрюха попятился, уперся спиной в стену и замер на месте с открытым ртом, а домовой Ефим, всхлипнув от неожиданности, сел на пол и уставился на непрошеного гостя полным ужаса взором.

– Мочить никого не собираюсь, – предупредил Рудин, подходя к кровати и всматриваясь в лицо Толхаева. – Я к Грише – навестить.

Трудно описать всю гамму чувств, которая отразилась на лице Григория Васильевича. Смятение, радость, какая-то непонятная надежда… Рудин заметил, что из уголков глаз патрона начали высачиваться слезы, сам не выдержал – отвернулся, глуховато попросил:

– Ну, скажи этим фимозам, что я тебя не убивал. Давай-давай – скажи!

– Он не говорит, – прорезался Андрюха, оторвав зад от стены. – Он только моргает и мычит.

– Тогда оба сюда, – Рудин поманил пальцем домочадцев. – Смотреть внимательно! Гриша, ну-ка, если тебя убил не я, моргни три раза.

Григорий Васильевич хлопнул три раза ресницами, яростно замычал и на последней фазе выдоха еле слышно выдавил:

– Б-б-б…

– Во блин – забубнил! – поразился Андрюха. – Ты ему встряску дал, Серый!

– Я вам, бляди такие, покажу встряску! – сердито воскликнул Рудин. – Вы что, раньше не могли у него спросить, что почем?

– Да вроде все ясно было… – виновато пожал плечами Андрюха. – Сказали – ты, значит, ты. А потом – он буквально два дня как очнулся…

– А ты, фимоз, поверил, что я мог его грохнуть?! – возмутился Рудин. – Ты ж меня не первый год знаешь, ренегат фуев!

– Саранов сказал… – Андрюха отвернулся и шмыгнул носом. – И кстати, скоро приедет машина «Скорой». Саранов позвонил – ему кто-то сказал, что тебе известно местонахождение хозяина. Эвакуировать его будут.

– Вот что, корень ты мой волосистый, – возбужденно пробормотал Рудин. – Ты теперь меня слушай, если хочешь, чтобы твой хозяин в живых остался. А то вы тут организовали все так, что в пору застрелиться: охранники какие-то засушенные, передроченные, никаких признаков конспирации и вообще… Григорий, ну-ка, моргни, кого Андрюхе слушаться: три раза, если меня, и один – Саранова. Давай!

Григорий живо хлопнул ресницами три раза, затем опять пробубнил на выдохе:

– Б-б-ба…

– Это потом – «б-б-б», – махнул рукой Рудин. – А сейчас вот что: нельзя ему ехать. Я не знаю, что этот гад задумал, но пакость непременно будет. То ли снайперская пуля, то ли мина на дороге, в общем… В общем, Андрюха, слушай меня внимательно…

…В приемном покое областной больницы им. Павлова было немноголюдно – будний день, посетителей немного, прием закончен – вторая половина дня. Ли, вооруженная веником из георгинов и авоськой с яблоками, подошла к окошку регистратуры и срывающимся от слез голосом попросила:

– Ради Бога – помогите! Человека не могу найти!

– ФИО, дата поступления, – флегматично бросила пожилая дама в белом халате, не отрываясь от какого-то разноцветного журнала.

– Да в том-то и дело – фамилию его не знаю! – всхлипнула Ли. – Только познакомились – и в аварию попал. Леша зовут, поступил в понедельник, во второй половине дня. Или во вторник – в первой…

– Да уж – с такими данными ты его будешь год искать, – раздражительно буркнула дама в белом. – Поточнее нельзя? С чем поступил?

– С головой! – опять всхлипнула Ли. – А! Его наши парни должны охранять – как минимум четверо…

– А-а-а! Вон ты кто… – Дама в белом пристально посмотрела на Ли, неодобрительно покачала головой. – Ясно… Уже не охраняют его – дня четыре как. Перевели из реанимации в нейрохирургию. Вот… – она полистала журнал, – Алексей Семенович Дубов. Нейрохирургия. Еще вопросы?