Терем проснулся в отличном настроении. Извинился, что не может подать на чердак ранний завтрак, пробежался по новостям, предложил Коровину перебраться в более удобное хозяйское кресло этажом ниже.

Но случившееся раз рано или поздно происходит снова. Коровин самостоятельно и не без грубости взломал программную оболочку, созданную Бобрисом, и погрузился в её изучение.

Солнце взошло, перекатилось через верхнюю точку своего маршрута и снова устремилось к горизонту. Коровин, поминая всуе всех столпов цифрового мира, ковырялся в чужом коде.

Терем опять начал хандрить, и по краю монитора поползли розовые и чёрные побеги.

– Открыть бы воду, – мечтательно рассказывал дом, – да и перекрыть бы пробочки во всех раковинах-то! Так и вижу: вода через край плещет на пол, сочится сквозь микрофибру перекрытий и наконец достигает блоков точной механики… Я полагаю, это похоже на паралич – замирают в ржавом экстазе натруженные шестерёнки, фейерверком смыкаются фазы…

Коровин снова перезагрузил дом, и в этот момент проснулся коммуникатор:

– Негодяй на линии!

Коровин повернулся к Бобрису, нарисовавшемуся на экране.

– Фима, тебя где носит?

– Отдыхал, – расслабленно ответил тот. – Ты же вчера сказал, чтоб я тебя не беспокоил, – вот я и…

Коровин перебил его:

– Посмотри-ка, дружок, вот сюда. Узнаёшь программку?

Бобрис уставился на входящую картинку, следя за мышкой, которой Коровин бешено тыкал туда и сюда.

– Нет, Фима, ты смотри, не отворачивайся! Что за китайская лапша вместо дерева реакций? А эти вислые ссылки в блоке самооценки? И вот такая структура сортировки входящей информации – это чтоб врагов запутать?

Бобрис неуверенно развёл руками:

– Не, ну давай заново перезапустим… или перепишем… Я бы предложил готовый патч, но ты так нервничаешь, когда заходит речь о Шпульке…

– Фима, – сжал губы Коровин, – ты уже совсем-совсем забыл, что экспериментальный экземпляр маленькой железной собачки сгрыз уникальную библиотеку в семь тысяч томов, предварительно прочтя её в отсутствие хозяина до последней страницы? Это произошло после того, как твой патч подлатал твой же трухлявый код! Страшно подумать, что под такой программой сотворит трёхэтажный домина!

– Со Шпулькой всё случилось уже после сдачи! – возмутился Бобрис. – Это даже в протоколе о прекращении дела написано! А патч был отличный! Тем более, что я его потом ещё два раза перепатчил. Посмотри, как было – и как стало!

Он кидался в Коровина структурными схемами, таблицами и диаграммами. Исправлять исправления – это было очень в стиле Фимы. Кто же в здравом уме будет вручную переделывать неудачные куски программы? Бобрис любил, чтобы сам процесс выглядел красиво, не говоря о результате… А точнее – иногда не говоря о результате.

Коровин бегло просматривал падающую на экран цветную мишуру, уже понимая, что другого выхода у него всё равно нет. Кто кроме Фимы мог разобраться в фимином творчестве? Результаты тестирования выглядели утешающе – патч действительно подправлял нестыковки, породившие эмоциональный перекос в псевдоинтеллекте Терема.

Коровин сплюнул через плечо и инсталлировал бобрисовскую заплатку.

– Видишь? Всё в ажуре! – бодро сказал Фима. – До завтра, старик!

Коровин снова запустил процессоры Терема и несколько часов пялился в монитор, проверяя, сработал ли патч. Потом вызвал дизайнера.

Разгильдяй вопреки опасениям оказался на связи и даже обрадовался вопросу о том, кто возглавит комиссию:

– Улавливаю ход твоей мысли, коллега! И настраиваюсь на волну твоего креатива!

Забрасывая Коровина видеофайлами, он комментировал:

– Наша «заказесса» – бывшая модель, с десяти лет на подиуме. Человеческое лицо подростковой парфюмерии и пластиковых электропедов. Сейчас, конечно, это настоящая синьора, образцово-показательная жена владельца дружественной корпорации. Но по-прежнему следит за каждым пикселом своего внешнего вида.

Коровин тяжко вздохнул… и принялся вместо доводки Терема до ума изучать биографию незнакомой тётки.

* * *

Коровин застыл на крыльце мрачной сутулой глыбой, по-мефистофелевски положив руку на притороченный к поясу коммуникатор.

Первым заявился бесстрашный Бобрис.

– Улыбайся, Коровин! – Фима ткнул товарища в рёбра. – У тебя красивые зубы, пользуйся этим! От твоей улыбки сейчас всем станет теплее и экономически выгоднее!

Один за другим к особняку подползали пафосные чёрные катафалки приёмной комиссии.

– Порви шаблон, – накачивал Коровина Бобрис. – Покажи им Терем так, чтобы у них шерсть облезла!

– Я тебя, Фима, потом убью, – предупредил Коровин. – А пока – не учи учёного.

Подошёл со своей гвардией Нил Зерович, пахнущий валидолом.

– Прошу любить и жаловать… – он подтолкнул Коровина в спину, навстречу бесстрастной снежной королеве, поднимающейся по ступенькам.

Заказесса и сама умела ломать шаблоны. Стоило Нилу Зеровичу заикнуться насчёт «посмотрим домик», как ему было предложено вместе со всеми остальными подождать на кухне, «чтобы не мешать восприятию концепта».

Коровин настроил Терем на голос будущей хозяйки, и заказесса углубилась в дом.

Коровин снял с пояса коммуникатор и через камеры Терема наблюдал, как идёт осмотр объекта. Нил Зерович сотоварищи сгрудились вокруг, пытаясь сразу впятером заглянуть в маленькое окошко монитора.

Сначала заказесса вдоволь позабавилась с интерьерами гостиной. Терем, сама любезность, предлагал ей «обои, чтобы с полосочками» и «какую-нибудь мебель посветлее». По первому же намёку он цинично корректировал разработки ведущих мировых дизайнеров, подстраиваясь под вкус хозяйки. Под конец они так спелись, что заказесса принялась рассказывать Терему о приёме в каком-то посольстве, о том, какие безвкусные там стояли диваны… пока не опомнилась и не прервала себя на полуслове.

В спальне она первым делом спросила про шкафы.

– Я подам вам всё, что пожелаете, – вежливо ответил Терем.

Перед заказессой закружилось разноцветье платьев, юбок, костюмов, блузок… Разгильдяй-дизайнер не столько по просьбе Коровина, сколько по собственному почину просидел всю ночь, чтобы настроить именно дресс-блок наилучшим образом.

Перед заказессой возникла она сама… её чуть-чуть усовершенствованная, словно хороший портрет, трёхмерная копия.

– Вы хотели бы одеться для деловой встречи? Или в театр? – мягко спросил Терем.

Полтора часа как корова языком слизнула – ребёнок, в детстве не наигравшийся в куклы, весьма серьёзно подошёл к процессу.

Наконец, завершив обход дома, заказесса вышла на кухню.

– А что же здесь так пустенько? – капризно спросила она.