ни другое. Вы уже приняли решение. Как и сказал, я позабочусь, чтобы сегодня вы чувствовали себя так хорошо, как только возможно, и подберу верную дозировку обезболивающего. Я присмотрю за вами, пока не вернется доктор Харрис. И если вам захочется поговорить…

– Я скоро умру. Еще в этом году. У меня столько же метастазов, сколько органов. О чем здесь разговаривать?

Мое дыхание учащается, пульс – тоже. Зажимаю медкарту под мышкой и проверяю капельницу, мечтая быстрее убраться отсюда. Да, мне стыдно, но прежде и подумать не мог, что смерть будет вызывать у меня такой ужас. Что так рано окажусь в шаге от нее.

– Хорошо, мистер Джун. Похоже, все в порядке. Я могу для вас еще что-нибудь сделать?

Он качает головой, после чего я дружелюбно прощаюсь и на трясущихся ногах направляюсь к двери.

– Доктор Ривера? Мне не о чем говорить, но, если выговориться захочется вам, я всегда готов выслушать.

Его слова задевают меня так сильно, что я почти выбегаю из палаты. Каждый вдох становится испытанием. Хотелось бы мне сказать, что осмотр мистера Джуна дался мне легко, что я в полном порядке, но это не так, черт возьми. Я едва сдерживаюсь, чтобы не лечь посреди коридора и попытаться отдышаться. У меня подскакивает давление, и я цепляюсь за стену, чтобы не упасть. Перед глазами все расплывается. Меня тошнит. Я заворачиваю за угол, захожу в кладовку и опускаюсь на колени, упираясь руками в пол, покрытый линолеумом. Мои хриплые вдохи эхом отражаются от стен, туника вымокла от пота, волосы – тоже. Мои вдохи переходят в безумный смех. Прижимаюсь лбом к холодному полу и закрываю глаза.

Проклятье. Во что я превратился?

Несмотря на поздний час, еще не стемнело. Мне стало лучше. Впрочем, хуже стать и не могло. После нервного срыва я прокрался к автомату, раздобыл новую тунику и быстро переоделся. Потом умылся холодной водой. Сойдет, жить можно.

Я стою в просторном холле «Уайтстоуна», перед главным входом, и смотрю на улицу через стеклянный фасад. Я жду Сьерру. Если верить расписанию, ее смена уже закончились, но она еще не спустилась. Неужели я пропустил ее? Может быть. Возможно, стоит пойти домой, отдохнуть. Завтра мы все уладим и…

– Я же сказала «нет»!

Поворачиваюсь. Сьерра. Я узнаю ее голос где угодно. Слава богу, она еще не ушла. Вижу, как она раздраженно закатывает глаза и трет лицо, а рядом с ней…

Неужели тот самый пендехо, который на днях подкатывал к ней? Как его там? Забыл. Может, доктор Холл? А я еще думал, что этот день не может стать паршивее…

Они приближаются, не замечая меня. Я бы сказал, что докторишка идет слишком близко к Сьерре, и мне интересно, что они вообще делают здесь вместе.

– Я умею быть обходительным, – слышу я и стискиваю зубы.

– Послушайте! Мало того что у меня была долгая смена, так еще последние несколько часов пришлось терпеть вас в операционной! Теперь я просто хочу отдохнуть.

– Вы домой? – спрашивает он, и я, не выдержав, иду им навстречу. У меня больше нет сил терпеть это дерьмо.

– Привет, дорогая, – обращаюсь к Сьерре, но смотрю на идущего рядом с ней придурка. Плевать, что он в каком-то смысле мой босс.

Он мудак.

– Митч, – удивленно отзывается Сьерра, останавливаясь. Докторишка одаривает меня надменной улыбкой. – Я думала, твоя смена давно закончилась…

– Вот как выглядит отчаяние, – негромко произносит докторишка. Он обращается ко мне, но Сьерра все слышит.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить, – говорю я, игнорируя его.

– Мы заняты, – отвечает он.

Сьерра терпеть не может, когда говорят за нее, поэтому я улыбаюсь, предвкушая драму.

– Мы, – цедит она сквозь зубы, – ничем не заняты. Пойдем, Митч, уходим.

Сьерра хватает меня за руку и ведет на улицу. Наверняка ею движет дух противоречия, но мне все равно. Главное, что она больше не с тем докторишкой.

– Куда ты?

– Давай пойдем в бар. Мне нужно выпить, – признается она. Честно говоря, я ожидал чего угодно, но только не этого.

– Хорошо. Мне тоже не помешает стаканчик чего-нибудь покрепче. – Или даже десять. Перенесу ли я алкоголь – это другой вопрос.

– Только попробуй снова заснуть, пуская на меня слюни! – предостерегающе говорит Сьерра, и я смеюсь. Она не подозревает, но всего несколькими фразами – нет, лишь своим присутствием – она озарила мой день.

– Лора – единственная, кто так делает.

Сьерра фыркает.

– Неужели? Тогда почему в прошлый раз, когда мы были в баре, у меня все плечо было в твоих слюнях?

– У меня вопрос поважнее, – говорю я, наклоняясь к ней, – почему ты подпустила меня так близко?

Глава 26. Сьерра

– Воду, пожалуйста.

– Ты затащила меня в бар, чтобы выпить воды? А несколько минут назад все звучало не так невинно, – усмехается Митч.

– Я в курсе, как это звучало, – угрюмо возражаю я. – Просто был очень долгий и утомительный день. И, к твоему сведению, это ничего не значит. Будто между нами что-то есть.

«Пока не значит», – звучит в моей голове.

Мои слова и мысли противоречат друг другу. Чтобы не смотреть на Митча, я рассматриваю темное поцарапанное дерево барной стойки, покачиваясь на высоком табурете. Присутствие Митча заставляет меня нервничать – кожу покалывает, словно он незримо прикасается ко мне.

– Мне, пожалуйста, то же самое, – решает он и благодарит Фэй. Раз уж сам пьет воду, мог бы промолчать, воздержавшись от комментариев. В общем-то, Ривера мог воздержаться от многих комментариев.

– Сейчас все будет, – радостно отвечает Фэй.

– Насмехаешься над моим заказом, а сам не лучше, – бормочу я.

– Решил последовать твоему примеру.

Чем дольше работаю в «Уайтстоуне», тем яснее понимаю, почему доктора и медперсонал приходят сюда – пусть лишь чтобы выпить стакан воды, – вместо того чтобы идти домой.

– И в чем же дело? – спрашивает Митч.

Мне все еще сложно смотреть на него. Я не то фыркаю, не то хихикаю. Боже, похоже, я и правда слегка свихнулась.

– По-моему, это я должна спросить. В конце концов, ты ждал меня в холле после работы.

– Да, но именно ты привела нас сюда, сказав, что тебе не помешает выпить. И причина наверняка интереснее, чем та, по которой я ждал тебя внизу. Знаешь, у врачей не бывает легких дней. И в какой-то момент оправданию «очень долгий и очень утомительный день» больше никто не верит.

Господи боже, как же ненавижу, когда Митч оказывается прав. Молча проклинаю и его, и себя, и эту ситуацию. Почему я