переставая. Лара испуганно смотрит на любовника, боясь шевельнуться.

— Руслик, что с тобой сегодня, — пытается она унять его гнев. — Ты же говорил, что, несмотря ни на что, мы будем вместе. Тебе ведь хорошо со мной? Ведь так? Мы же любим друг друга…

— Уйди с глаз моих, гадина! И не показывайся мне на глаза, пока не уймешь мальца. — Брезгливая гримаса отражается на его лице. — А вообще, поговорить бы надо.

Кузьмин возвращается на кухню и опять залпом выпивает бокал коньяка. Он настолько взбешен, что даже конкретная доза алкоголя не действует. Поэтому начинает ходить взад-вперед, продолжая стискивать ладонями виски.

— Что делать… что делать… что же теперь-то делать, — бормочет Кузя, продолжая мерять кухню гулкими шагами.

Успокоив ребенка, на кухню боязливо входит Лара.

— Ну что, дорогая, вот мы и приплыли к заветному берегу. — Руслан говорит негромко, в голосе отчаяние и досада. — Она настояла-таки на разводе, и теперь я свободен. Совсем свободен! От всего свободен. Накрылись наши планы медным тазом. Ты довольна?

— Руслан, но мы ведь этого хотели, — шепчет робко, со страхом.

— Молчи, дура. Мы мечтали получить все и жить, не задумываясь о хлебе насущном. Жить со своим малышом. Со своииииим, слышишь меня?!

— Но, милый, я ведь предлагала сделать тест на отцовство. Прости, что так получилось. Я сама точно не знаю, от кого…

— Стерва ты, Ларка! Шлюха подзаборная. Спала с кем попало, а на меня мальца решила повесить. На кой мне сдался тест, если по срокам выходит, что ребенок не от меня. Сама-то хоть считать умеешь?

— Но ведь именно по твоему настоянию я не сделала аборт. Ты же радовался, что я рожу ребенка.

— Моего! Мо-е-го ребенка! Разницу улавливаешь, шалава?

Лара пугливо перемещается ближе к выходу. Ее пугают двигающиеся желваки на его скулах. Пугает пристальный взгляд, в котором улавливается что-то хищническое.

— Ладно, иди ко мне, — вдруг говорит он, раздувая ноздри. — Ты хоть и стерва, но очень манкая. Хочу тебя, подлую. Сейчас же, немедленно.

Руслан грубо хватает Лару в охапку и тащит в спальню, на ходу срывая с нее одежду…

А потом чуть ли не со слезами на глазах обсуждает с Ларой их дальнейшее безрадостное существование.

— Нам надо уехать отсюда, — говорит убежденно. — И чем быстрее, тем лучше.

— А Темка? С ним что?

— Что, что? Не выбрасывать же его, как котенка, на улицу… С нами будет жить.

Лара с неподдельной нежностью прижимается к плечу любимого мужчины. Она все еще верит ему. Все еще надеется, что с ним ее ждет счастливое будущее…

Глава 50

Пару дней нахожусь в состоянии необъяснимой эйфории с привкусом горечи и легкой грусти. Еще не свыклась с новыми ощущениями то ли от радости вследствие полученной свободы, то ли от растерянности перед новизной всего, что ждет меня впереди.

Ирина все поглядывает на меня на работе. Видимо, тоже старается понять мое состояние. А я, что называется, радуюсь, печалясь. Как-то так. А вообще однозначного объяснения моему теперешнему состоянию нет. Да, наверное, и быть не может.

Дома в одиночестве тоже все внове. Вроде бы уже ничего хорошего в личной жизни не ожидается. Зато теперь мои мысли чаще заняты ожиданием появления на свет моего малыша. Срок пока небольшой, до родов далеко, но я уже могу в полной мере насладиться предвкушением счастья.

Главное, что изменилось после суда, — я перестала все время думать о Кузьмине, о том, что будет с ним, с его ребенком. Перестала взвешивать, правильно ли я поступаю. Теперь как хочу, так и поступаю, не задумываясь над тем, как Кузя отнесется к этому, как это отразится на его дальнейшей судьбе.

И вообще теперь живу для себя с мыслями о своем будущем малыше.

Неожиданный звонок в дверь уже не заставляет вздрогнуть при мысли, что опять придется объясняться с бывшим, взвешивая каждое слово, маскируя каждую эмоцию.

Открываю дверь, даже не глянув в глазок. При виде непрошенного гостя издаю протяжный вздох, означающий — да какого ж рожна тебе еще надо!

— Чего тебе, Руслан? — спрашиваю, не скрывая недовольства. — Вроде бы уже и нечего таскаться сюда. Наконец-то мы официально разведены и теперь свободны друг от друга.

— Прости, Юль. Прости и выслушай. Ну только в этот раз.

Он потянулся ко мне, будто намереваясь обнять меня. Но, вовремя отшатнувшись, я с омерзением произнесла:

— Фууууу! Ну и амбре! Да ты пьян, Кузьмин.

— Не пьян, а слегка навеселе. Не бойся, приставать не буду, ты ведь теперь не жена мне, к сожалению.

— Поздновато жалеть об этом надумал. Ахаха! Шел бы ты домой, Кузя!

— Не гони. Я, может, последний раз пришел. Уехать намереваюсь.

— Что ж, счастливого пути.

— Говорить с тобой хочу, Юля. Не прогоняй. Сказать тебе хочу все.

— А мне слушать тебя не очень-то и хочется. Ступай отсюда и забудь ко мне дорогу.

— Юля, последний раз! Клянусь, что больше никогда тебя не побеспокою.

Смотрю с недоверием, но почему-то впускаю его в прихожую, а затем и в гостиную. Интересно, что еще он мне рассказать может. Да и не боюсь я его. Пусть он меня боится.

— Присаживайся, — предлагаю сесть к столу, сама включаю чайник. По старой привычке, наверное. — Только имей в виду, если что… то у меня есть тревожная кнопка. Юсупов установил, когда ты зачастил с просьбами.

Вру, конечно, но это так, на всякий случай.

— Заботится он о тебе, — произносит с завистью. — А ведь и я мог бы… Только ты сама не захотела. Эх ты, Юлька! И чего ты в этом Юсупове нашла?

— Слушай, Руслан, а ты ничего не перепутал? Во-первых, это теперь тебя никаким боком не касается. И еще, ведь это ты от меня ушел. В один момент ошарашил признанием в любви к другой женщине. И слинял, сообщив, что у вас будет ребенок.

— Вот-вот, именно ребенок! — тут он с чего-то вдруг грохнул кулаком по столу. — Все из-за ребенка! Это ведь папаша твой покойный сбил меня с панталыку. Ты-то не в курсе! Ааааа! То-то же. Завещание ведь он совсем другое писал и мне его показывал. Вот только главным условием, что бизнес при мне останется, было рождение ребенка. А ты… Эх ты… пустоцвет…

Слушаю его, не прерывая, хотя так и подмывает огорошить его насчет пустоцвета. Пусть выговорится. Ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

— А с Ларой, да, погуливал я с ней. Ты вот все спрашивала, как долго я изменял тебе. Ну что-то около полугода или чуть больше. Только любил я