Конь Олега несся в сторону леса, чуя прохладу. Всадниксловно забыл о нем, и конь шел ровным галопом, страшась тряхнуть хоть чутьсильнее, чтобы его, опомнившись, не повернули в другую сторону.

— Куда мы едем?

Олег оглянулся непонимающе, рыжие брови взлетели, словнотолько сейчас обнаружил рядом всадника.

— Едем?

— Да, — повторил Колоксай терпеливо, — едем. На двухлошадках. Вот они под нами копытцами, копытцами... И задними, и передними.

Олег опустил взор на гриву своего коня, в зеленых глазахмелькнуло удивление:

— В самом деле едем.

— А куда? — повторил Колоксай с бесконечным терпением. —Куда мы едем?

Олег подумал, подвигал кожей на лбу, губы его шелохнулись:

— Похоже, куда глаза глядят.

— Здорово, — восхитился Колоксай со злым сарказмом. — Я-тодумал, что куда глаза глядят идут и едут совсем другие люди! Их посылают, воти... Ну, не обязательно мудрецы. Правда, я слышал, что мудрость и... то, чтосовсем не мудрость, где-то сходятся. Ну, тогда что будем делать? Какие подвигисвершать или не свершать по дороге к этой... Первой Жемчужине?

Олег некоторое время ехал молча, понурый и погрустневший.Лицо осунулось, стало старше. Колоксай внезапно подумал, что волхв вернулся вих мир из другого, где у него все получалось, где он был сильным и красивым,скакал на белом коне, где кричали ему славу.

— Не знаю, — ответил Олег подавленно. — Ничего не знаю...Когда мы вышли из Леса, было все просто: дают — бери, а бьют — беги...

Колоксай нахмурился:

— Беги?

— Ну да. На того, кто бьет. А едва его... Ну, чтобы большене замахивался, как кто-то еще выпрыгивает! Размажешь по стенам... илиразбрызгаешь по пескам, если на знойном юге, как тут же еще гавкнут под руку...Сейчас же, когда ни друзей, ни врагов... живых, разумеется, ибо с той стороныдвери преисподней меня ждет огро-о-о-о-омная толпа — то сейчас страшно иодиноко, как будто голый стоишь на вершине самой высокой горы, ветер холодный излой, а у тебя одна ступня висит в воздухе... Я пробовал уйти в пещеры!Несколько лет углублялся в себя, искал Истину... дурак набитый, какая истинаможет быть в душе двадцатилетнего, если ее не знают мудрецы и в сто лет? Сейчасвышел только для того, чтобы хоть что-то, хоть как-то...

Колоксай спросил осторожно:

— А какова твоя цель вообще? Если не считать этого бреда овсеобщем счастье? Что ты хочешь, если не подобрать себе какое-нибудькоролевство?.. И стать в нем королем?

Олег ответил сумрачно:

— Нет, что ты... Я на своем веку насмотрелся на этикоролевства, царства, каганства... Я в самом деле хочу, чтобы на земле правилне кулак. Для того подумываю, как бы собрать самых могучих чародеев, создатьвласть умных...

Колоксай удивился:

— Когда ты говорил об этом колдунье, я думал, ты ей простоголову морочишь!

— Почему?

— А потому, что дурь. Сейчас же тот, у кого в кулаке меч,нападет на того, у кого книга!

— На всей земле установить власть умных, — объяснил Олегкротко. — Во всех странах, языцях, ойкуменах и в заморье. Ведь чародеи... яговорю не о деревенских колдунах, что не умнее коров, которых лечат...настоящие чародеи могут общаться друг с другом, не покидая своих нор.

Колоксай удивился:

— А наш жил в высокой башне! Да и эта... с коричневымиглазами, тоже в башне. Когда я коня стаскивал по ступенькам, поверишь, толькотогда рассмотрел, как высоко нас занесло!

— Да, — согласился Олег. — Это был первый случай, когда внизоказалось труднее, чем наверх... Понимаешь, если прийти к согласию, как строитьжизнь на всем белом свете, то разом прекратились бы войны, смертоубийства,дурости...

Колоксай поерзал в седле. Тень первых деревьев упала на ихголовы. Кони переглянулись и так же мерно затрусили в сторону прохлады, гдеугадывался лесной ручеек.

— Да, — проговорил Колоксай, голос его был странным, — тывышел из Леса, чтобы свершить действительно хоть что-то, хоть как-то... Что тамзахватывать королевства перед твоим «хоть что-то». Я боюсь и представить, еслизахочешь больше, чем хоть что-то!

Олег сказал кротко:

— Разве я хочу так уж много?

Кони разом остановились у ручейка. Олег соскочил, движениемдлани возжег костер, дунул, плюнул, пошептал, на траве развернулась чистаябелоснежная скатерть. Колоксай не успел стреножить коней, как на белом возниклиизысканные яства, запахло сдобными пирогами, вареной рыбой, но все перебивалмощный запах жареного мяса.

Начиная привыкать к такой магии, — человек ко всемупривыкает, — рискнул поинтересоваться:

— Скатерть-самобранка?

— Откуда? — удивился Олег. — Разве она существует?

— Мне няня рассказывала...

— Брехня, — отрезал Олег уверенно. — Нянькины сказки длядетей и дураков. Ничто из ничего не берется! Что появилось здесь, то исчезлогде-то. Этот закон не обойдет никакой маг.

Колоксай сел у костра, блюдо с крохотными жареными птичкамиподнял уже без опаски:

— Да, теперь вижу, что лучше грабить богатых, чем бедных.

— Лучше, — согласился Олег. — К тому же сам себя нечувствуешь свиньей. Да и поддержка от народа...

Народ быстро и хищно бросал обжаренных перепелок в широкийрот, с хрустом сжевывал, мелкие косточки сперва выплевывал, потом, увлекшись,глотал все, ибо незнаемый властитель жарил совсем птенчиков с такими нежнымикосточками, что и не косточки вовсе, а хрящики, нежнейшее мясо же просто тает ворту, зубы не успевают сомкнуться...

— И что ты ищешь, выйдя из Леса?

— Подсказки, — ответил Олег просто. — Когда сам не можешь,бывает так, что круглый дурак ляпнет либо в самую точку, либо, возмутившись,говоришь: с ума рухнул? Не так, а вот так и так... Глядишь, и додумаешься спомощью дурня.

Народ, а теперь еще и помощник, который помогаетдодумываться, кивал, соглашался, ибо перепелки появились и на другом блюде, азатем их раздвинул, как большой корабль раздвигает лодки, откормленный гусь.Брюхо лопнуло, с облаком пахучего пара выдвинулись обжаренные тушки совсемкрохотных птичек, не крупнее орехов, словно жарили новорожденных птенцов.

Красноголовый отодвинул блюдо раньше, чем челюсти Колоксаязаработали в полную мощь. Тот наблюдал краем глаза, как волхв насыщается, сноваподивился, что человек с такими звериными повадками стал не воином, для стазакоторых просто рожден, а как больной или увечный отправился искать Истину. Дажеу ручья, готовясь напиться, пал на четвереньки, явно собираясь сунуть рыло вводу, но в последний момент будто вспомнил, что он уже человек, стал на колении зачерпнул ладонями.