— Майлз обожает общаться, прямо как его отец, — покачала головой Элени. В ее голосе звучала такая любовь, что стало ясно: мальчик — ее сын.

Она смотрела на ребенка с такой нежностью, что Эмери на миг позавидовала ей.

Юбку снова дернули, и она вновь посмотрела на мальчика. Тот протянул к ней ручки, она обняла его, чувствуя, как сердце сжимается в тоске. Обнять своего малыша ей не суждено. Она выпустила ребенка из объятий, и тот вернулся к матери и старшей сестренке, что застенчиво стояла неподалеку.

Ей внезапно захотелось в последний раз взглянуть на Николаса, словно это могло облегчить страдания. Как глупо! Но когда Элени именно это ей предложила, Эмери не нашла в себе сил отказаться.

Первым, кого они увидели, был Гай, он спал на полу, у двери хозяина. Эмери тут же пожалела, что не может быть рядом с Николасом. Но она не оруженосец, не родственница и не знахарка и не может требовать, чтобы ей позволили с ним остаться.

Она прошла мимо Гая и Джеффри в комнату и приблизилась к постели Николаса. Он спокойно спал.

Эмери давно знала, что этот день когда-то наступит, но представляла его совсем по-другому. Она думала, что найдет Джерарда, и это смягчит боль расставания. И уж конечно, не предполагала, что в последний раз будет видеть его больным и спящим и не сможет сказать ему то… что в ее силах. Она убеждала себя, что так даже проще, но почему-то совсем этого не чувствовала.

Она чуть наклонилась к Николасу и несколько минут смотрела в его прекрасное лицо, запечатлевая в памяти каждую черточку. Сможет ли он вот так же вспомнить ее, когда выздоровеет? И она с болью поняла, что лучше бы нет. Оставалось надеяться, что на этот раз он совсем поправится и проживет долгую жизнь в окружении любящих людей.

Эмери быстро заморгала и, протянув руку, потрогала его лоб. К ее облегчению, жар спал. Она медленно погладила его по волосам, отодвигая упавшую на глаза челку, и отстранилась.

— Лихорадка ушла, — произнесла она, когда вновь обрела способность говорить.

— Пока да, — откликнулся Гай. — И брат лорда де Бурга сейчас ищет в своем кладезе знаний средство для излечения.

В отличие от вчерашнего оруженосец выглядел отдохнувшим и полным надежд.

— Думаю, оно скорее отыщется в Кэмпионе, но я уже послал весть нашему отцу. Возможно, у него есть какое-то понимание этой болезни, — сказал Джеффри, с надеждой вздохнул и поблагодарил Эмери, что она привезла домой брата.

— Это Гай все сделал, — ответила она.

— Но он все же полагался на вас, — улыбнулся Джеффри и, не дав ей возразить, продолжил: — Мы перед вами в неоплатном долгу. Если вам что-то понадобится, любая услуга, вы только попросите.

Подобное предложение привело Эмери в замешательство. На мгновение пришло в голову, что он каким-то непостижимым образом в курсе ее проблем. Правда, Гай и Элени уже знали ее историю и, без сомнения, обсудили с Джеффри. Гай даже мог предложить, чтобы Джеффри обязался помочь Монбарам взамен обещания, что Николас дал Джерарду. Но она и так причинила этой семье достаточно неприятностей, а Гай столько для нее сделал. Эмери понимала, что не может просить большего, о чем сообщила просто и вежливо.

Джеффри не менее вежливо кивнул:

— Тем не менее я весь к вашим услугам. На случай, если вам что-нибудь понадобится от меня или моей семьи. А пока, как я понимаю, у вас есть вещь, которую вы хотели мне показать?

С тех пор как Николаса свалила болезнь, Эмери почти забыла о статуэтке, которая сыграла такую большую роль в их жизни. Но сейчас она посмотрела на Гая, и тот извлек из вещей Николаса потертый кожаный мешок.

Эмери задержала дыхание, пока Джеффри разворачивал старую тряпицу, дюйм за дюймом обнажая золотую поверхность. Ей показалось, что статуэтка блестит еще ярче, должно быть, это из-за сумрака спальни. Однако даже сейчас, несмотря на неприятности, вещица внушала благоговение.

В комнате повисло молчание.

Джеффри поднял статуэтку выше, на какой-то миг Эмери даже показалось, что она засияет магической силой, как когда-то говорил Гай. Будь так, она бы попросила у нее вылечить человека, который лежал сейчас в постели, безучастный к ее присутствию. Если поблескивающий идол обладал восточной магией, то никак себя не проявил.

Гай явно думал о том же.

— Не может ли эта штука обладать какой-то неизвестной для нас силой? — нервно спросил он, нарушая тишину.

— Полагаю, все зависит, с какой стороны посмотреть, — как всегда прагматично заметил Джеффри. — Она видела и наступление армий, и гибель правителей, и завоевание мира. Талисман ли это или лишь красивый атрибут власти?

Эмери озадаченно посмотрела на него. Джеффри повернулся, держа статуэтку:

— Это, друзья мои, булава непревзойденнейшего воина, строителя империи. Когда-то он был царем Македонским, но во всем мире известен как Александр Великий.

Сверкнув почти такой же, как у брата, улыбкой, он повел их в библиотеку, заваленную поразительным количеством рукописных книг. В основном они были посвящены астрологии, медицине и другим наукам, о которых Эмери никогда не слышала. Кроме того, здесь хранились рукописи по истории античного мира. Одну из них и раскрыл Джеффри. Показал на большую, тщательно выписанную иллюстрацию, изображавшую восседавшего на троне правителя.

Эмери наклонилась над старым рисунком. Правитель на троне держал длинный жезл с замысловатой резьбой. Один конец жезла упирался в пол, второй поднимался выше плеч правителя, его венчала золотая человеческая фигурка. На блестящей скульптуре ничего не было, кроме набедренной повязки и высокой шляпы.

— Это она! — выдохнул Гай. — Это идол!

— Это церемониальная булава, — прояснил Джеффри. — Она принадлежала Александру Великому и явилась свету после того, как он взошел на египетский трон. Легенды гласят, что он в полном одиночестве отправился в далекий храм бога Солнца в поисках подтверждения своей божественной силы. Что там случилось, никто не знает, но он вернулся назад с этой золотой статуэткой, изображением бога, заявляя, что тот его предок.

— Но как она оказалась в Англии? — ошеломленно спросил Гай.

— А как здесь оказываются все вещи с Востока? Прибывают вместе с теми, кто был на Святой земле. Разумеется, я могу догадываться, но, если сложить вместе все, что вы рассказали, можно предположить, что Роберт Бланшфор и еще один человек, или не один, наткнулись на это сокровище во время тамплиерской миссии. Когда Бланшфор вернулся на родину, оно каким-то образом попало в чужие руки и, скорее всего, еще несколько раз поменяло хозяина, прежде чем оказалось у Джерарда Монбара.

— Возможно, хранилось в тамплиерской общине как реликт или трофей, — предположила Эмери, не обращая внимания на удивленного Гая.

Джеффри степенно кивнул:

— Очень возможно, учитывая, что со времени возвращения Роберта Бланшфора прошли годы. Кроме того, вероятно, промежуточные владельцы видели в этой статуэтке лишь кусок золота и не представляли ее истинной ценности.