Как было бы здорово, если бы здесь, в этом земном раю, она была сейчас не одна! То есть она, конечно, не одна, рядом с ней Филипп, который уже успел стать для нее близким товарищем. Они отлично ладят и понимают друг друга с полуслова. Но ведь это не то.

Марина гнала прочь эти мысли изо всех сил. В образе ЕЕ мужчины все еще почему-то представал Сергей, а в глубине души ей этого уже не хотелось. Она понимала, что должна отделаться от упрямого образа, чувствовала, что воспоминания о прошлом мешают ей, возвращают назад, заставляют еще и еще раз проходить то, что уже давно пройдено. Они связывают по рукам и ногам, заслоняют от нее настоящее, не дают беззаботно радоваться каждому новому дню. Как ей было бы легко и хорошо сейчас, не случись эта злополучная предновогодняя встреча с Сергеем! Не было бы у нее этих минут горечи и сожаления о несбывшемся счастье.

На этот раз Филипп выглядел по-особенному. Он, как обычно, зашел за Мариной, когда та почувствовала первые признаки пробуждающегося голода, сигнализирующие о том, что организм уже привык к регулярному трехразовому питанию и отказываться от ленча не намерен. Только вместо полинявшей вытянутой майки и мятых льняных шорт, которые, судя по виду, служили ему верой и правдой в течение последних пятнадцати лет, на нем были выглаженные белые бермуды и белая рубашка с длинным рукавом в сине-голубую полоску. Марина даже не сразу признала его, таким он был франтоватым.

Сделав вид, что ничего необычного не произошло и он всегда одевается модно и элегантно, Филипп все же объяснил Марине, что заказал обед на Никки-Бич. Марина на новость среагировала в высшей степени спокойно, и француз, к своему разочарованию, понял, что громкое название не сказало московской гостье ровным счетом ничего. Действительно, мало ли на Сент-Барте этих пляжей! Тогда он велел Марине побыстрее собираться, пообещав рассказать все по дороге.

Марина, смущенная неожиданно презентабельным видом Филиппа, некоторое время металась по комнате, не зная, что ей надеть. Обычно днем она гуляла по ост–рову в джинсовых шортах или коротеньком сарафанчике, но сегодня случай был явно особенный. Она достала из шкафа длинную белую тунику с нарисованными на ней большими розовыми, сиреневыми и желтыми цветами. Марина купила ее прошлым летом и все никак не собралась надеть. Не представлялось случая. Ей было очень жалко, что такая красивая вещь висит без дела в шкафу. Но не пойдет же она бродить по городу в расписной тунике под руку с Филиппом, наряженным, по своему обыкновению, в застиранную ветхую майчонку. «Ну вот, пришел и твой черед», – мысленно обратилась Марина к тунике.

В машине Филипп рассказал Марине про место, где они собираются обедать. Выяснилось, что Никки-Бич – это шикарный модный пляж, куда стекаются отдохнуть самые сливки общества. Филипп без колебаний назвал его лучшим пляжем в мире. При этом он был так горд, что можно было подумать, что он лично участвовал в открытии одноименных пляжей в таких общепризнанных курортных местах, как Майами, Мар–белья и Сен-Тропез. С горящими от восторга глазами он поведал Марине, что именно там можно приобщиться к миру известных и состоятельных людей, в который в обычной жизни простым смертным вход заказан.

Богатейшие из знаменитых и знаменитейшие из богатых приходят туда на собственных яхтах, прилетают на частных самолетах и вертолетах, чтобы провести время среди себе подобных в обстановке повышенного люкса и гламура. «Да, ради такой компании стоило принарядиться». Марина с улыбкой поглядывала на приодетого Филиппа. Только сейчас она заметила, что его руку скромно украшают платиновые часы с турбийоном.

Филипп, как всегда, был доволен жизнью. И это было написано у него на лице. Он широко улыбался и излучал флюиды полного восторга и удовлетворения. Бесспорно, он был доволен абсолютно всем: и собой в новом наряде, и своей красивой спутницей в роскошной тунике, и перспективой предстоящего обеда в рафинированном обществе, и просто новым погожим деньком, который принес с собой столько разных приятностей.

Никакими сомнениями и прочими ненужными сложностями его высокоорганизованная личность не мучилась. Марина даже слегка позавидовала. «Вот бы научиться так воспринимать мир! По-настоящему. По-детски радостно».

Филипп как-то до сих пор ничего не рассказал ей о своей жизни. Он только обмолвился вскользь, что семьи у него нет и что суете красивейшего города мира он предпочитает тишину и уединение небольшого антильского островка под названием Сент-Барт. А поскольку финансовая ситуация Филиппа полностью благоприятствует его «старческим пристрастиям», он с удовольствием наслаждается жизнью в этом райском местечке.

Марина задавалась вопросом, как же Филиппу удалось дожить до столь солидного возраста и остаться абсолютно беззаботным и необремененным. Финансовая ситуация благоприятствует... Может, в ней все дело? В этой прекрасной волшебнице, которая своей благосклонностью способна превратить жизнь любого в вечный праздник?

Но с другой стороны, наверняка финансовое положение Филиппа не всегда было таким стабильным. И не всегда он мог позволить себе жить там, где ему хочется. И личная жизнь его, по всей вероятности, не сложилась. Семьи нет, он же сам говорил. И тем не менее печать разочарования не закрепилась на его лице, проблемы не легли тяжким грузом на плечи. А скольких состоятельных, крайне благополучных, но при этом страшно недовольных и озабоченных баловней судьбы перевидала Марина, и не сосчитаешь! Нет, все же не финансы решают все. Это так, приятное дополнение. Суть в чем-то другом. Марина все хотела спросить Филиппа в чем, но пока не решалась. Все-таки это очень личное.

Пляж Никки-Бич немного удивил Марину, так как был скорее рестораном, чем собственно пляжем. С пляжем его роднили довольно узкая полоска песчаного берега и несколько низких широких диванов-топчанов, расположенных у кромки воды и заботливо накрытых сверху противосолнечными балдахинами. Все остальное пространство занимали длинная барная стойка и шикарно сервированные столики, почти полностью занятые обедающими людьми.

Завидев Филиппа, девушка-метрдотель радостно улыбнулась и двинулась ему навстречу. Марина сразу подумала, что француза в ресторане хорошо знают, но потом вспомнила, что на эти широкие, от уха до уха, приветливые улыбки ориентироваться нельзя. Здесь в отличие от ее, Марининой, родины так искренне и задушевно принято улыбаться всем, в том числе и незнакомым людям.

Филипп тем временем сказал улыбчивой девушке нужные слова, девушка еще больше развеселилась и повела гостей к зарезервированному для них столику. Первое, что сразу бросилось Марине в глаза, был какой-то общий шикарный дух этого места. Она даже еще не успела ничего толком увидеть, но уже почувствовала, что атмосфера здесь царит роскошная и изысканная. Причем изысканным было все, начиная от столовых приборов и заканчивая официантами и респектабельной публикой.

Публика рассматривала друг друга, практически не стесняясь, маскируя свои любопытные взгляды солнечными очками последних моделей, и время от времени прерывалась на еду. Официанты сновали между столиками, разнося обедающим разнообразные блюда и большие ведерки, где во льду покоились аппетитные бутылки белого и розового вина.