– Боже мой, мать! Никак пельмешки? Откуда?

– Ночью налепили, волновались за вас. Как там дела? Кому верить?

– Мне. Все идет отлично. Сорвали высадку техники, налет на прибрежные города отбит с потерями у гусанос. Иван и Саша блокировали район, готовятся сбросить десант в море. Американцы еще не поняли, что имеют дело с народной армией, и что боеприпасов у нас достаточно. Фиделя удержать в Гаване не удалось, он выехал в Санта-Клару, прихватив с собой роту Эскаланте. Меня и Че оставил отвечать за Гавану. Здесь пока тихо, гусанос не знают, что делать. На улицу им не высунуться. Кстати, квартал дополнительно оцеплен милисианос.

Владимир Иванович достал из холодильника початую бутылку «Столичной», из серванта извлек небольшие хрустальные рюмки богемского хрусталя. Проигнорировал замечание супруги, что Кончите водку нельзя, и разлил «по чуть-чуть» всем.

– С пельменями все можно, а напиться мы ей не дадим.

Его жена разложила первую порцию по тарелкам, Владимир Иванович уже протянул руку к рюмашке и готовился произнести тост, и в это время требовательно зазвонил телефон. Генерал тяжело вздохнул, поставил аккуратно стаканчик и подошел к телефону.

– Пропустите, – отделался он одним словом. Еще раз подошел к шкафчику и извлек оттуда еще тарелки и рюмку. – Мать, к нам гости.

– Кто еще?

– Гевара. Принеси приборы.

Вошедшему строго было указано женским пальцем на берцы и тапочки. Тот наклонился их расшнуровать, но говорить начал с самого порога и не прекращал этого, пока разувался.

– Да в курсе, в курсе. Ты проходи, пообедаем.

– Да что вы, что вы! Я завтракал.

– Когда?

Че на несколько секунд задумался.

– По-моему, это было вчера.

– Вот и присаживайся. Война войной, а обед по распорядку. Сытый голодного не разумеет. Ты как раз вовремя, я собирался тост сказать.

Тост вышел скомканным: «За успех нашего общего дела!» Гевара пить водку так и не научился, несмотря на лечение в СССР. Смаковал ее маленькими глоточками, не понимая, как можно пить эту гадость.

– Дон Пабло, у меня в Праге застряли геологи для Никаро и Моа. Министерство иностранных дел СССР запретило им вылет из Праги до прояснения обстоятельств. Они что там в Москве думают, что революция падет?

– Да ты ешь, ешь. Я позвоню после обеда.

– А что это?

– Это наши сибирские пельмени, моя Нелличка большой специалист по ним. Здесь, правда, делает их в первый раз. Решила, что это будет лучшим подарком к нашей победе.

– Очень вкусно! Особенно с вот этим соусом из томатов.

Надо отметить, что оба представителя Кубы предпочитали самодельную аджику, тогда как Владимир Иванович добавил в пельмени масло и сметану, а Нелли Васильевна предпочла кислый аргентинский соевый чимичурри. Под пельмени и разговор мужчины уговорили по второй, которую министр тяжелой промышленности Кубы уже не растягивал, заливая пожар во рту. Аджика была очень острая. Свежевыжатый сок в виде дайкири приготовила Кончита, и посол с министром пошли звонить в Москву. Вопрос был достаточно важным.

Дело было в том, что экспортных товаров у Кубы практически не было: массово закупался только сахар-сырец и рафинированный сахар-песок с тридцати шести заводов-гигантов, принадлежавшим американцам до революции. Они производили шестьдесят пять процентов сахара. Кубинцам принадлежало сто двадцать восемь небольших заводов, но там сахар не рафинировали. Было еще пять предприятий, которые принадлежали англичанам. Их сахар целиком уходил на Багамы и Бермуды. Немного поставлялось в саму Англию. Эти пять заводов продолжали работать и собственников не сменили. Кроме этого, в городах Моа и Никаро работало две обогатительные фабрики по производству ферроникелевого концентрата. Они до революции принадлежали фирме «Бетелхелм Стил». Эту продукцию начали производить в 1942 году во время массового производства брони для танков и линкоров. Оба предприятия использовали разные способы обогащения: аммиачный в Никаро и сернокислотный в Моа. Следует отметить, что завод в Моа завершил реконструкцию через два месяца после революции. С марта 1960 года оба завода стояли: руководили работами американские и, частично, кубинские инженеры. Для них в этих городах были выстроены элитные поселки в духе одноэтажной Америки: с бассейнами, американскими кухнями, подземными гаражами с машинами на каждого члена семьи. Легковых машин на Кубе было больше, чем все население острова – более девяти миллионов штук.

В один день все инженеры собрались и выехали в Америку. А перед этим вывезли с острова всю документацию по геологии этих месторождений. А геология была сложной. У нас в СССР такие месторождения просто не эксплуатировались. Норильск и Никель выпускали рафинированный никель с чистотой 99,99 %. Здесь конечной продукцией был ферро-никель-кобальт-марганцевый концентрат с содержанием никеля около 20 %. Никеля здесь много, вся восточная часть Кубы состоит из латерита. Заводы национализировали, но через некоторое время они встали. Рабочие и мастера шахт и карьеров не смогли вскрыть новые рудные тела. Как только закончились старые жилы, так из карьеров сплошняком пошла пустая порода. Все попытки разобраться в документации, найденной в рудоуправлениях, приводили к тому, что под ковшами оказывалась «пустуха» или слишком бедные жилы. К тому же собственного производства аммиака и серной кислоты не было, как не было и судов-газгольдеров для перевозки сжиженного аммиака у СССР. Из Ильичевска на Азовском море начали поставлять концентрированный нашатырный спирт (водный раствор аммиака), а в Никаро устанавливали ректификационные колонны для возгонки аммиака. Затем выяснилось, что геологов на Кубе не осталось. Они все выехали. Это была мина под революцию – замедленного действия.

В январе шестьдесят первого на здешних месторождениях коротко отработала экспедиция Мингео СССР под руководством Матвеева Петра Степановича, выдающегося спеца по таймырским месторождениям. Его трудами обеспечен Норильск-Никель по сей день. Он собрал по Союзу команду, которая была в состоянии «разминировать» важнейшую отрасль промышленности Кубы. И эта группа застряла в Праге из-за высадки mercenaries-наемников в Байя де Кочинос. МИД, как обычно, дул на воду. В Москве обещали сегодня же разрулить ситуацию, но реально самолет вылетел из Праги с семидневной задержкой. Че не выпускал его обратно без геологов.

Че еще больше похудел, говорит, что в горах Сьерра-Маэстро было легче. Но ему нравится, что Фидель перебрасывает его на самые проблемные участки. Немного обижен тем обстоятельством, что бои в заливе Свиней идут без его участия. Он по-прежнему в форме, в берете и с 10-зарядным кольтом на поясе.

Вернувшись в столовую, приговорили еще по тарелочке пельменей. Затем разъехались по разным местам: Владимир Иванович вернулся в будущий штаб ГСВК, а команданте Че – в штаб ФАР неподалеку от посольства.

Наемники продержались тридцать шесть часов и после этого сдались, над ними состоялся суд, затем через швейцарское посольство договорились с Америкой об их экстрадиции. Тогда же было решено не препятствовать выезду за рубеж всех, кто подаст заявку об отказе от кубинского гражданства, а президент Кеннеди распорядился принимать всех кубинцев, чья нога вступила на берег Соединенных Штатов. Их наделяли званием политических беженцев и сажали на «социалку», которая была выше средней зарплаты на острове. Таким образом Америка пыталась вычерпать основу экономики острова.