— Простите, вы не видели молодого человека в кожаномпиджаке? — на всякий случай спросила я.

— Светленький такой? Они вот через эту дверьвышли, — охотно отозвалась женщина. Я посмотрела в указанном направлении идействительно увидела дверь с надписью “Служебный вход”. Смутило меняместоимение “они”.

— С кем он вышел? — спросила я тревожно.

— С каким-то парнем, — пожала плечами женщина.

Я оглянулась, словно ища поддержки, затем направилась кдвери, толкнула ее и поначалу ничего не увидела. Дверь выходила во двор, наулице стемнело, а фонари здесь отсутствовали. Зато при желании можно былополюбоваться звездным небом, но у меня такового желания не возникло. Я сопаской сделала несколько шагов, не закрывая дверь. Двор был узким, впередисмутно виднелась металлическая ограда, с правой стороны стена гостиницы, окнапервого этажа были закрашены белой краской, слева виднелся то ли гараж, то лихозяйственные постройки, сразу не поймешь. Чуть дальше стояла грузовая машина,и именно с той стороны доносился какой-то шум. Я совсем было собралась заорать:“Денис”, — но передумала и на цыпочках, чтоб не слышали стук каблуков,подошла ближе. Я начала обходить машину и едва не наткнулась на мужчину,который, согнувшись, разглядывал что-то на асфальте перед собой. Оказалось, онбыл не один, я отпрянула и замерла, прислушиваясь к их разговору.

— Он точно мент, — сказал мужчина тихо. — Вотведь черт принес за тысячу километров.

— Что будем делать с ним? — спросил другой.

— А чего с ним делать? Пусть полежит, оклемается.

— А девка?

— Девка — дело не мое.

— Боря велел ее привезти.

— Вот пусть Борины ребята и везут. Одно дело мужикуморду набить, и совсем другое…

— Тебе хорошо, а мне что ему сказать?

— Дело твое. Я в машину. Вызову патрульных, пусть парняв вытрезвитель определят, не помер бы здесь…

— Уж больно ты добрый…

— Добрый не добрый, а он человек и, между прочим,коллега.

— Ага, — хмыкнул второй.

Голоса удалялись, мужчины выходили со двора. Я выглянула иувидела в свете фонаря машину метрах в тридцати отсюда, фары у нее выключены,вряд ли меня увидят под прикрытием гаража.

Денис лежал возле передних колес грузовика и слабопостанывал. Я торопливо наклонилась к нему и почувствовала сильный запах:водка. Выходит, эти гады не только избили Дениса. Сейчас приедет машинамедвытрезвителя, а потом парень будет объясняться с начальством, как дошел дожизни такой, напился и учинил дебош.

— Вот сволочи, — пробормотала я. Я попробовала егоприподнять, это оказалось нелегким делом. Денис глухо застонал, а я испугалась:вдруг я все делаю не правильно? Может, его сейчас нельзя трогать? Однако простостоять и слушать, как он стонет, занятие глупое, эти типы могут вернуться влюбой момент. Из их разговора следовало, что я их тоже интересую, значит, надочто-то предпринять в целях нашей общей безопасности.

К чести моей сказать, разинув рот я стояла не болеенескольких секунд, потом набрала на мобильном 03 и вызвала “Скорую”, но до ихприбытия надо было как-то продержаться. Я бросилась в холл гостиницы и заоралаво всю мощь:

— Вызовите милицию, там человека убили!

Вопль произвел впечатление, рядового обывателя хлебом некорми, дай на труп посмотреть. Уже через пять минут возле Дениса толпилосьникак не меньше десятка граждан, среди которых оказался врач, он с уверенностьюзаявил, что хоронить Дениса рано, что тот и сам подтвердил, сказав:

— Воды дайте…

И хоть его возвращение к жизни было воспринято гражданами снекоторым разочарованием, расходиться они не торопились.

"Скорая” прибыла одновременно с машиноймедвытрезвителя. Врач утомленно спросила:

— В чем дело? — И, не дождавшись ответа, добавила:

— Пьяный, что ли?

Неожиданно врач, оказавшийся среди зрителей, ответил:

— Водкой несет только от одежды. Парня избили, апытались выдать за пьяного.

— Он в милиции работает, — твердо сказала я.

— Точно, — простонал Денис и с моей помощью досталсвое удостоверение.

Поборники трезвости, потоптавшись немного, пожали плечами иуехали. Но не они интересовали меня в данный момент, а двое типов, которыеустроились в машине в тридцати метрах от нас и оттуда наблюдали запроисходящим. То, что происходящее им не нравится, было совершенно ясно. Вдругв переулке показалась еще одна машина, двухдверный “БМВ”. Он притормозил рядомс “Волгой”, в которой сидели эти двое, стекло опустилось, и я увиделафизиономию парня, который совсем недавно гостил в моем номере. Он что-тоспросил у тех двоих, после чего дверь “Волги” распахнулась, и из нее показалсядовольно пожилой дядя в костюме и белой рубашке. Он направился к нам.

— Что происходит? — спросил дядя сурово, предъявивгражданам удостоверение. Заглядывать в него я не стала, обоснованно предполагая,что лишние знания мне ни к чему, и коротко обрисовала ситуацию. К тому моментуДенис смог подняться с посторонней помощью, посмотрел на мента и усмехнулся.Выглядел он, скажем прямо, неважно, потому я сразу согласилась с врачом“Скорой”, которая сказала:

— Вам в больницу надо.

— Перебьюсь, — ответил Денис, продолжая с улыбкойразглядывать коллегу. Того это явно раздражало, но я, подхватив Дениса подруку, заявила:

— Не дури. — И повела к машине. Граждане сталирасходиться. А я начала беспокоиться — хотелось поскорее оказаться как можнодальше отсюда. — Я поеду с ним, — безапелляционным тоном заявила я ине услышала возражений.

— Заявление будете писать? — вдогонку нам спросилмент.

— Я уже одно написала. Вон тот парень на “БМВ”, что свами разговаривал, напал на меня в моем номере. Не хотите его задержать?

— Вы шутите? — удивился мент. Наверное, ядействительно крайне неудачно пошутила, такой разнесчастной у него сделаласьфизиономия. — Этого человека сегодня и в городе-то не было. Вы его скем-то спутали.

— С вами, наверное, — кивнула я и захлопнула передего носом дверь “Скорой”.

Минут через пятнадцать мы оказались в приемном покоебольницы. Вышел парень лет двадцати пяти, взглянул на Дениса и спросил:

— Выпил много?

— Я вообще не пил.