Я пила кофе, стоя у распахнутого настежь окна. Посленадоедливых затяжных дождей второй день светило солнце — в город пришланастоящая весна. Прохожие на улице беспричинно улыбались, а в еще не успевшихвысохнуть лужах купались воробьи.

Тюлевая занавеска надувалась пузырем, я щурилась на солнце иощущала себя абсолютно счастливой. Такое чувство, точно за спиной выросликрылья. Казалось, влезь на подоконник, зажмурься, закричи погромче и непременнополетишь…

"Запросто”, — усмехнулась я, напомнив себе, что унас третий этаж, а летать можно по-разному. Но ощущение счастья не проходило,несмотря на всю мою самоиронию. И дело не только в том, что за окном весна, а…

Зазвонил телефон, я торопливо схватила трубку, поставивчашку на подоконник, и широко улыбнулась, услышав голос мужа.

— Это я, дорогая, — сказал он.

Мы расстались рано утром, так что сердцу вроде бы незачембыло скакать галопом и замирать. Совершенно лишние волнения, но сердце, однако,летело галопом и замирало. В общем, выходило, что я безумно люблю своего мужа,как оно и было в действительности. Это я не без удивления смогла констатироватьнесколько месяцев назад, правда, тогда он еще не приходился мне мужем инекоторая романтичность была вполне уместна. Однако прошел почти год посленашей встречи и скоропостижного бракосочетания, а романтизм почему-то неубрался восвояси. Напротив, я смогла убедиться, что сейчас люблю мужа больше,чем в день нашей свадьбы. Если учесть, что любовная лихорадка долго и упорнообходила мою персону стороной, не приходится удивляться, что меня так занимаютсобственные чувства.

— Я тебя люблю, — улыбаясь, сказала я.

— Здорово, — совершенно серьезно ответилГлеб. — Есть еще новости?

— Нет. Я собираюсь немного прогуляться. Буду думать отебе и читать стихи, мысленно, конечно, чтоб не удивлять прохожих.

— Почему бы тебе не почитать их мне?

— По телефону?

— Нет, я жажду личной встречи.

— Ты приедешь только завтра, а выйти на прогулку ясобираюсь через полчаса. Обойдешься без стихов, мой дорогой.

— Знаешь, оказалось, рыбалка вовсе не такоеувлекательное занятие, — со смешком сказал он. — Я скучаю без тебя,детка. Если честно, я уже забросил свои пожитки в машину и собираюсьотчаливать. Как ты на это смотришь?

— Я в восторге, — искренне ответила я. —По-моему, рыбалка — довольно глупое времяпрепровождение.

— Почему же ты молчала об этом раньше?

— Не хотела, чтобы ты решил, будто я пытаюсь удержатьтебя возле своего подола.

— А ты пытаешься?

— Конечно. Но, как женщина умная, стараюсь; чтоб это небросалось в глаза.

— Могу тебя поздравить, задуманное тебе удаетсямастерски. Я думал, ты рада-радешенька избавиться от меня на сутки. В общем,через пару часов буду дома.

— Я тебя жду.

— Надеюсь, любовника в шкафу я не обнаружу.

— Конечно, нет, ты ведь такой милый и заранее предупреждаешьо своем возвращении.

— Береженого бог бережет, — засмеялся Глеб. —Ладно, детка, я услышал твой голос, и на душе стало легче, а домой захотелосьсо страшной силой. Целую.

— Эй, ты не сказал самого главного, — нахмуриласья.

— А что у нас самое главное? — с притворнымудивлением спросил Глеб.

— Напрягись, — сурово посоветовала я.

— Совершенно ничего не приходит в голову…

— Глеб, я тебя убью…

— Дорогая, торопиться с этим не стоит, вдруг я тотсамый единственный…

— Ты тот самый, но я убью тебя, если ты сию минуту нескажешь, что любишь меня.

— Ах, вот в чем дело… — Мы засмеялись, а потом онсказал:

— Я люблю тебя. — И это прозвучало как-то странно,чересчур серьезно, что ли, и валять дурака сразу расхотелось.

— Я тебя жду, — тихо сказала я, испытывая нечтовроде беспокойства.

— Целую, — ответил он, помедлил и добавил:

— Детка, я счастлив, как последний идиот. — Иотключился.

Я положила трубку и вновь выглянула на улицу, но теперьпроисходящее там меня совершенно не занимало. Через пять минут я закрыла окно,задернула занавеску и, напевая что-то под нос, прошла на кухню. Однако оченьскоро петь мне расхотелось. Я то и дело поглядывала на часы. Странно, ощущениесчастья уступило место беспокойству. Что это со мной?

Я прошлась по огромной квартире, пытаясь уяснить неожиданнопроисшедшую перемену в настроении. Никаких причин. Совершенно. Птицы поют,солнце светит, мой муж возвращается ко мне… Я потянулась к телефону, ругая себяза глупость: надоедливая жена наскучит очень быстро. Глеб ответил не сразу, ина смену беспокойству вдруг пришел страх.

— Глеб! — едва не заорала я, услышав его голос.

— На повороте телефон улетел под сиденье, еле смог егодостать, тормозить не хотелось.

— Ты меня напугал.

— Что? — не понял он.

— Не знаю, — честно ответила я. — По-моему, яспятила, два часа кажутся мне вечностью.

— Я постараюсь их сократить.

— Ну уж нет, меня всегда в дрожь бросает от твоеголихачества.

— Чепуха, дорога совершенно пустая. Лучше скажи, чем тызанята.

— Ничем. Ради бога, не гони как сумасшедший.

— Ясно, не можешь выпроводить любовника. Он что, втвоей шубе запутался и теперь ты тянешь время?

— В случае чего выброшу его в окно вместе с шубой, такчто не беспокойся.

— Это разумно. Иногда я в самом деле верю, что ты менялюбишь.

— Что за дурацкое “иногда”?

— Ну…

— Когда вернешься, поговорим на эту тему.

— Почему не сейчас? Мне так приятно слышать твой голос.

— Потому что ты летишь как угорелый, управляя машинойодной рукой. Пока.

— Как только доберусь до Ярцева, позвоню. Идет? Тыуспеешь выбросить любовника и расстелить ковровую дорожку у подъезда…