Как говорит Адриан Уилсон в своей работе «Создание „Нюрнбергской хроники“», «из этого можно сделать вывод, что на рубеже столетий торговля книгами мало изменилась и что участь иллюстраторов была не лучше, чем в наши дни».

Следует отметить, что об авторе не упоминается вообще. Никаких контрактов, никакого аванса, никаких гонораров – ничего. Очевидно, не было и никаких доверенных лиц. Судя по всему, Шедель просто очень сильно хотел, чтобы его книга была опубликована, и написал ее лишь ради признания.

Я бы сказал, что этому проекту не хватало редакторского контроля. Его руководители, увлеченные дизайном, производством и продажами, забыли о содержании, а в результате остались без прибыли и с непроданными экземплярами.

Из этого следуют очевидные выводы. Чрезмерно амбициозные издатели, некритичные покровители, отсутствие редакторского контроля и, прежде всего, неправильно выбранный автор – это то, что с самого начала обрекло проект на неудачу. Тем не менее, как и в случае со многими неудавшимися предприятиями, если бы издатели были более дальновидными, у нас сейчас не было бы этой замечательной книги, представляющей собой саму сущность средневековой жизни.

* * *

По другим государствам немцы разъезжались, руководствуясь теми же стимулами, что и в родной стране: они искали рынок в среде ученых, прелатов и юристов. Одни немцы обучали других, и рост числа книгопечатников происходил в экспоненциальном порядке, до тех пор пока количество мастеров, которые работали по всей Европе, не достигло четырех сотен (и это только те, о ком нам известно). В приложении II перечислены имена немецких книгопечатников и места, в которые они прибыли в первую очередь. Но впоследствии многие из этих людей, как и их ученики, переезжали в другие города.

Составление списка того, кто, куда и когда поехал, было бы интересной задачей для трейнспоттера[4] – неплохая аналогия, ведь взаимосвязи стали такими же сложными, как железнодорожная сеть, поскольку сотни, а впоследствии и тысячи книгопечатников обосновывались в различных европейских городах, покидали их, а затем возвращались обратно. Если предположить, что каждый мастер-книгопечатник имел только одного ученика и для того, чтобы обучить человека до такого уровня, когда он сможет начать собственное дело, нужно три года (позже время обучения варьировалось от двух до пяти лет), распространение специалистов должно было происходить экспоненциально каждые три года. В 1452 году два мастера-книгопечатника до 1460 года могли обучить лишь восьмерых, но в 1470-м году это число составило бы 128, в 1480-м – тысячу, в 1490-м – 8 тысяч, в 1500-м – уже 64 тысячи… На самом деле к тому времени благодаря естественной конкуренции график выровнялся. К 1500 году в тысяче книгопечатных цехов работало от 10 до 20 тысяч человек.

Проанализировать быстроту распространения специалистов можно, подсчитывая города, в которых имелись прессы. В 1480 году (спустя всего 12 лет после смерти Гутенберга) книгопечатные прессы существовали в 122 городах Западной Европы, причем почти половина из них находилась в Италии.

Европейские города, в которых существовало книгопечатание, 1480 год.

В течение следующих 20 лет количество городов, в которых существовало книгопечатание, увеличилось еще в два раза: в 1500 году в 236 городах был как минимум один пресс (в том числе, как ни странно, в городке Цетине в Черногории, где в 1493 году появился первый славянский пресс, использовавший кириллические литеры, привезенные из Венеции; однако он просуществовал недолго: черногорцы переплавили свинцовые литеры в пули).

* * *

Италия многим обязана молодому Конраду Свейнхейму, который, возможно, был протеже Гутенберга и мог извлечь выгоду из (теоретической) связи между Гутенбергом и Николаем Кузанским.

В 1459 году у Николая, епископа Бриксена, были проблемы с местным австрийским правителем. Его старый друг Пикколомини, который теперь являлся папой Пием II, пригласил Николая в Рим. «Твои способности, – писал он, – не должны увядать средь снегов и мрачных пейзажей». В Риме Николая Кузанского, много сделавшего для реформирования порочных монастырей Германии, возмутило то, что он увидел: «Здесь все испорчено! Никто не выполняет свою работу так, как следует! Ни ты, ни кардиналы не болеете за интересы Церкви!» (Кстати, так, с удивительно яркой и искренней самокритикой, описывал разговор сам Пий – ведь в душе он был писателем.) В ответ на это Пий посоветовал Николаю немного отдохнуть.

Городок Субьяко, расположенный в 70 километрах к востоку от Рима, был хорошим местом для уединения: он находился среди холмов, рядом с озером, созданным по приказу императора Нерона. Святой Бенедикт был отшельником в здешней пещере, что вдохновило бенедиктинцев на создание здесь монастыря, посвященного его сестре-двойняшке, святой Схоластике. А Николай, как вы помните, поддерживал бенедиктинцев, с помощью которых он осуществлял реформы в Германии.

Являлось ли простым совпадением то, что именно в Субьяко, точнее, в монастырь Святой Схоластики, прибыл молодой Свейнхейм со своим другом Арнольдом Паннарцем, когда они отправились на юг в 1464 году? Это было отнюдь не совпадение, о чем свидетельствует предисловие к изданию трудов святого Иеронима, напечатанному Свейнхеймом и Паннарцем в 1470 году. Предисловие написал Джованни Андреа де Бусси, который раньше был секретарем Николая Кузанского, а теперь являлся главным библиотекарем Ватикана. Таким образом, он, как и его бывший босс, был заинтересован в том, чтобы утверждать: книгопечатание, насчет которого у папы все еще оставались сомнения, было Божественным благословением, «счастливым даром христианскому миру». Джованни Андреа де Бусси пишет следующее.

То, что книги, которые раньше было сложно приобрести даже за 100 золотых монет, сегодня можно купить всего за двадцать в хороших версиях без ошибок, это, вероятно, большая победа Вашего Святейшества… Сложно вспомнить другие изобретения, древние или современные, которые были бы так же важны для человечества.

И затем следует предложение.

Это то, чего душа (глубокоуважаемого и богодостойного) Николая Кузанского… так страстно желала: чтобы священное искусство, родившееся в Германии, пришло на римскую землю.