– Знаете, Рафферти, вам следует использовать не брань, а аргументы, – хмуро сказал Кейсмент ирландцу. – Чего вы добились своими угрозами, кроме одного убитого и нескольких раненых?

Эбнер Вейлер, как и обещал, появился в доме Роури рано утром с краской и прочими принадлежностями. Этен Биллингз и его сын Сэмюель пришли с лестницами. Работа закипела, и к полудню приемная и спальня уже блистали белизной.

Сама Роури, непривычная к такого рода работе, трудилась под руководством Кэтлин, соскребая с пола старую краску.

Они работали без устали на протяжении нескольких часов, стремясь успеть до прихода Томаса. К концу дня на окна были повешены занавески, на кровать постелено новое одеяло, а перед ней разложен новый коврик. У окна теперь стояло кресло-качалка. На стене висела клетка для птиц, а на столе красовалась ваза с цветами, сразу придавшая комнате праздничный вид.

Только обе женщины удовлетворенно оглядели результаты своего труда, как раздался свисток прибывающего поезда.

– Не могу дождаться, когда Томас все это увидит, – произнесла Роури.

– Мне лучше вернуться к себе в палатку, – сказала Кэтлин. – Не хочу вам мешать.

– Не могу выразить, как я тебе благодарна, Кэтлин, – обняла Роури подругу.

Расхаживая по комнате, Роури с большим волнением ждала прихода Томаса. Потом, вспомнив, поспешно выставила на стол шоколадный пирог. Когда наконец раздался стук в дверь, она бросилась открывать с широкой улыбкой на лице.

За дверью стоял Калеб Мэрфи. Он приподнял шляпу.

– Добрый вечер, мисс Кэллэ… м-м-м… миссис Грэхем. Доктору пришлось отправиться в лагерь. – Мэрфи протянул ей сложенный лист. – Он просил передать вам это.

Чувствуя глубокое разочарование, Роури развернула письмо.

«Дорогая, мне очень жаль, но у нас серьезно ранены два человека, и мне придется остаться с ними. Я знаю, что ты все поймешь, и обещаю, что мы с тобой все наверстаем. Надеюсь увидеть тебя всего через пару дней. Я люблю тебя. Томас».

Роури медленно подошла к креслу-качалке и тяжело в него опустилась. Некоторое время она медленно раскачивалась, грустно глядя на пирог. Скоро комната погрузилась во мрак, и тогда она поднялась и зажгла лампу.

Вернувшись в свою палатку, Кэтлин увидела Майкла Рафферти.

– Где ты была? – угрюмо спросил он. Изумленная, она произнесла:

– Майкл, что… что ты тут делаешь?

– Сюда прибыло несколько новичков. Завтра я отвезу их на место и постараюсь сделать из них железнодорожных рабочих. – Он ухмыльнулся. – Кейсмент прислал для этой работы лучших людей. – Его лицо снова стало злобным. – Я спрашиваю, где ты была?

– Просто по хозяйству, – ответила она, не решаясь рассказать ему о своих взаимоотношениях с Роури.

– Ты уверена, что не была с этим разведчиком компании? – Он прекрасно знал ответ, так как видел Кина Маккензи в лагере, когда садился на поезд. Но ему нравилось видеть страх в ее глазах.

– Нет, конечно, нет, Майкл, – ответила Кэтлин. – Ты никого не ждешь на ужин? – поспешила она переменить тему.

– Я ел в лагере, – ответил он.

Тут Кэтлин с ужасом заметила, что не убрала коробку с чулками, которые подарила ей Роури. Как бы случайно она подошла к коробке и бросила на нее свой платок.

– Может, ты хочешь умыться? – спросила она. – Я нагрею воды.

– Что, жена, тебе не нравится запах настоящего мужика? Ты слишком много шмыгала вокруг разведчика. – Он схватил ее и, вздернув ее подбородок, злобно посмотрел в лицо. Потом прижался ртом к ее губам, и могучие лапы полезли ей под платье. Повалив жену на кровать, он стал срывать с нее одежду. – Боже, ну и костлявая же ты, сука. Одна кожа, – прорычал он, хватая ее за грудь.

Получив то, что хотел, Рафферти сполз с кровати. Кэтлин лежала, свернувшись калачиком, ожидая, когда он наконец ее покинет.

Разыскивая чистое белье, Рафферти сдернул платок и увидел коробку с чулками. Он вынул чулки и тупо на них уставился.

– Откуда, черт побери, они тут появились? – Резко повернувшись, он упер в нее тяжелый взгляд. Затем, не отрывая глаз, подошел к кровати и дернул Кэтлин за волосы. – Где ты их взяла? – выкрикнул он и сильнее вцепился в волосы своими огромными ручищами. – Они похожи на чулки проститутки.

Кэтлин схватила его за руки, пытаясь освободиться.

– Это подарок жены доктора. Пожалуйста, Майкл, отпусти, мне больно, – взмолилась она.

– Врешь, стерва. С чего это она будет дарить тебе подарки? Это тебе твой дружок дал, чтобы ты принарядилась для встречи с ним.

– Это неправда. Миссис Грэхем хотела отблагодарить меня за то, что я помогла ей, когда она была ранена. Это правда, Майкл. Клянусь Девой Марией.

– Держись от нее подальше, слышишь? Не тебе с ней путаться. – Он оттолкнул ее голову и, взяв ножницы, которыми Кэтлин совсем недавно резала материал для штор, изрезал чулки на мелкие кусочки. – Вот тебе твои ажурные чулочки, – фыркнул он и швырнул в нее клочки.

Затем, захватив чистую одежду, Рафферти отправился в баню. Хотя сегодня была не суббота, но этим вечером у него появилась возможность развлечься, и он не собирался ее упустить.

Роури проснулась перед самым рассветом. Некоторое время она лежала, думая о Томасе. Затем ей в голову пришла мысль, от которой она быстро вскочила с кровати, наскоро оделась и поспешила с корзинкой в руках к ресторанчику. Было еще только около шести, но хозяйка уступила ее просьбам и открыла дверь. После ресторана она направилась на станцию, к Калебу Мэрфи. Через полчаса «Бетси», пуская клубы пара, покинула Огден. В будке сидела Роури, держа на коленях корзинку с завтраком.

Томас не спал всю ночь. Уснуть ему мешали мысли о Роури. В голову приходили воспоминания о том, как мягки были ее губы и как нежно прикасались ее руки к его бровям.

Он почти чувствовал ее рядом с собой. Казалось, в воздухе стоит запах лаванды, которым так упоительно пахли ее волосы. Пожалуй, этот запах даже как-то слишком реален. Удивленно открыв глаза, он увидел над собой те самые пахнущие лавандой волосы.

– Привет, дорогая. Я сплю или нет? – спросил он чудесное видение.

– Скажите мне, что означает «или нет», и я отвечу, – произнесла она, наклоняя голову и целуя его.

– Так, – удостоверился он. – Но я надеюсь, мы еще в лагере? – Она кивнула. – И в любую минуту сюда может кто-нибудь войти?

– Без стука нет, – прошептала она, ущипнув его за шею.

– Сейчас как раз нет стука, – заметил он. Она выпрямилась.

– При других обстоятельствах я бы приняла это приглашение. Но лагерь уже проснулся.

– Бог мой, женщина – действительно зло и погибель, – сокрушенно закрыл он глаза, но тут же в удивлении снова открыл. – А как ты здесь оказалась? Только не говори мне, что ты приехала сюда на лошади одна.