– Что ж. – Лиза открыла люк. – Пойдём.

– Ты нарушаешь протокол безопасности, – предупредил Боббе. – Сначала требуется выпустить дрона-разведчика.

– Тут тихо, – самоуверенно сказала Лиза и шагнула на триасовую землю.

Люк мягко закрылся за ними. На ангарской части Пангеи вечерело. Здесь всё ещё шёл дождь, но на востоке обложные тучи рассеивались.

Челнок приземлился на небольшой поляне. Вокруг оседала водяная взвесь, поэтому визор покрылся тонким слоем воды. Пришлось включить очистку стекла.

Лиза поспешила с поляны в лес, в ту сторону, где, по информации Боббе, принимался сигнал челнока дяди Саши и Арнольда. Подстилка оказалась влажной и пружинящей. А подлесок, к удивлению и радости Лизы, оказался поросшим таким знакомым по пермскому периоду хвощом. Вспомнилось, как она впервые встретила Бена. Он бы и сейчас не помешал, с ним бы точно ничего не случилось. Впрочем, и так не случится. Лиза попыталась засунуть один из пистолетов в карман. Оказалось, что он набит печеньем. Есть печенье под дождём, сняв шлем, было неразумно, и оно тут же было выброшено на землю. Пройти дальше было не так просто: невысокие деревца с жёсткими пальчатыми листьями росли так плотно, что между ними приходилось продираться. Лиза сделала несколько шагов и застряла в хитросплетении ветвей, которые так опутали небольшой запасной баллон кислорода и экстрактор, что понадобилась помощь Боббе. Тот тоже не смог протиснуться дальше. Лиза пожалела, что вместо оружия не взяла топорик. Вздохнула и села на искривлённый ствол деревца.

Тем временем из кустов выскользнуло странное существо. Ростом с бульдога, с лапками как у варана, хвостом как у небольшой ящерицы, клювом как у черепахи, но с двумя клыками, с вибриссами, отдалённо напоминавшими кошачьи, и заячьими щеками. Тело его покрывала редкая щетина, а грустные глаза были в точности как у Арнольда, понявшего, что от спуска на Землю не отвертеться. Существо, не обращая внимания ни на Лизу, ни на робота, приблизилось к печенью, втянуло несколько раз в себя воздух, чихнуло и тут же захрустело не успевшей впитать влагу сдобой.

– Вот печенье и пригодилось, – сказала Лиза вслух. – Интересно, как этот черепахобульдог обходится без защитного костюма? Наверное, привык. Нужно и мне привыкать.

Лиза попыталась сделать несколько шагов, но ветви не желали расступаться перед пришелицей из будущего. Стало понятно, почему Серебренцева до сих пор не изловили: трудно отыскать кого-нибудь в лабиринтах ветвей. Разве что набросать вокруг печенья. Да и то – придёт маленький черепахобульдог и съест.

– Принимаешь сигнал? – спросила Лиза, чтобы её очередная остановка не выглядела капитуляцией.

– Сигнал принимаю уверенно, – ответил Боббе. – Предлагаю вернуться.

– Должен же быть выход из этого дурацкого леса, – сказала Лиза. – Нужно обойти его вокруг, и увидим, есть ли проход.

– Темнеет, луна семь процентов, – предупредил Боббе.

– Мы сделаем разведку и вернёмся, – успокоила его Лиза.

Они обошли поляну, и ровно в противоположном сигналу направлении ветви зарослей расступились. Словно приглашая к прогулке в ранний триас, обнаружилась широкая тропа. Когда-то здесь тоже росли деревца, но по неизвестной причине они были повалены.

– Идём, – скомандовала Лиза.

Боббе с трудом перебирался через поваленные стволы, постоянно отставал, подавал сигналы, сообщал об опасности. Тропа петляла и уходила в глубь зарослей всё дальше. Вскоре стало темно, ни звёзды, ни тонкий свет луны, ни подсветка Боббе не помогали разбирать дорогу. Пришлось возвращаться назад. Обратный путь был нелёгок. Несколько раз Лиза поворачивала не в нужную сторону и без Боббе окончательно заблудилась бы. К тому же запас кислорода иссякал, экстрактор работал на полную мощность и шумел, отвлекая от пути. На ботинки налипала грязь, а стоило чуть сойти с середины тропы, как ветки начинали цепляться за ремни, и несколько раз их пришлось затягивать заново. Пришлось застегнуть карманы, задвинуть внутрь шлема систему очистки визора, и если бы не запрет оставлять в прошлом неутилизируемые вещи из будущего, то баллон с остатками кислорода полетел бы на тропу. Ощущение времени притупилось, Лиза не смогла бы сказать, как долго они с роботом плутали. Наконец показались огни челнока. Люк его по сигналу открылся.

Зайдя внутрь, Лиза наконец-то отстегнула кислородный баллон, который с глухим звуком упал под ноги, и подумала, что вот сейчас очень пригодилось бы выброшенное печенье.

– Опасность десять баллов, – сказал Боббе.

– Нет, мы же внутри челнока, значит, не больше пяти.

– Славный робот, – раздался голос со стороны пульта управления, и над люком загорелся сигнал «заблокировано», – я бы больше доверял ему. Жаль, у меня в детстве не было такого.

Лиза сжалась, попятилась к люку. Это был Серебренцев. Он как-то проник на челнок, словно знал, где Лиза приземлится. Это могло означать, что никого из тех, кто отправлялся его ловить, нет в живых.

– У тебя оружие в карманах, – глумливо продолжил Серебренцев, поднимаясь. – Почему бы тебе не застрелить такого разбойника и негодяя, как я? Нет? Убивать сложно, согласен.

Он подошёл к Лизе, снял с неё шлем и внимательно посмотрел в лицо. Лиза с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться от досады и обиды, – прилететь для поимки врага и быть самой пойманной, да ещё так глупо. И ещё было очень страшно.

– Заходи, заходи. – Серебренцев распоряжался по-хозяйски. – Всегда рад увидеть в этих местах человека. В раннем триасе так мало людей. К тому же ты устала, как я вижу.

Он крепко взял Лизу за руку, усадил в кресло пилота, а сам сел рядом, но прежде всё же извлёк из её застёгнутых карманов пистолеты. Боббе подкатил к ним, неодобрительно поблёскивая светодиодами.

– Итак, Лиза, – продолжал Серебренцев, – ты здесь. Какой приятный сюрприз! Ещё в Центре я заприметил, что ты ловкая девчонка, но теперь вижу – ты прямо героиня комиксов: бесстрашная, отважная и сильная.

Лиза не отвечала, только ругала про себя и бесстрашие, и отвагу, потому что всё это было зря.

Тем временем Серебренцев поднял небольшую сумку, невозмутимо нашёл там что-то завёрнутое в пергаментную бумагу и понюхал. Запах, видимо, удовлетворил его, и он протянул это Лизе.

– Копчёный окорок листрозавра, – сказал Серебренцев, – одного из тех, что ты кормила печеньем. Очень добрый поступок, кстати. Впрочем, обычно они жрут всё подряд, так что не голодают. Хотя окорок – это сильно сказано, скорее окорочок. Поешь.

Лиза отвернулась.

Серебренцев положил кусок перед ней и развернул бумагу. Запахло коптильным дымком.

– Раз уж ты прилетела сюда, Лиза, – снова заговорил Серебренцев, – я расскажу всё, что задумал. Ты мне всегда была симпатична, тебя я меньше всего хотел бросить на верную смерть, потому что у тебя голова на плечах. Глядя на тебя, я вспоминаю, как был мальчишкой и мечтал стать хроноисследователем. Я хотел бы, чтобы ты полетела с нами и жила в роскоши, богатой царицей. Жанна Медведева тоже хороша, но она успела вбить себе в голову слишком много правильных вещей, а это, на мой вкус, перебор. Конечно, в том, что наука – прежде всего, она совершенно права. Но свой долг науке я отдал, а честь, с которой так носится Жанна, не стоит жизни, даже скучной жизни тренера. Ты, кстати, была плохой девочкой: нарушила запрет улетать со станции, легкомысленно отнеслась к клятве, так что слово «честь» применить к тебе, как и ко мне, нельзя. Знала бы ты, как они недовольны тобой. «Негодяйка» – самое приличное слово из тех, которыми они называли тебя. Двум бесчестным людям стоит держаться вместе, поэтому тебе лучше присоединиться к властителю этого земного времени – Ивану Серебренцеву.