Лиза подумала, что он непременно похвастался бы, что убил остальных, а если это не так, то её друзья живы. Дядя Саша успел и всех спас. И как бы они ни злились на Лизу, всё же слова Серебренцева обрадовали её.

– Я должна выбирать?

– Да, теперь ты должна выбирать, идти со мной или… – Серебренцев выдержал паузу. – Признаться, Лиза Важина, у тебя не очень богатый выбор.

– Ладно, – сказала Лиза взволнованно. – Я поступила глупо и знаю, что последует наказание. Делайте со мной что хотите, мне всё равно. С тех пор как встретилась с вами, я привыкла смотреть смерти в лицо. Но положение ваше скверное, раз уж вы здесь. Скорее всего, ваш челнок в руках дяди Саши и Жанны, в нём все добытые вами сокровища, Мурзкова вы тоже потеряли. А ведь всё испортила вам я. Это я послала робота в последнюю ночь перед вашим побегом и подняла шум, поэтому улететь спокойно не получилось. Золота своего вы не нашли. Это я подговорила Боббе улизнуть, и он спас нас из ямы, где мы бы погибли, и с его помощью мы смогли вызвать челнок. Мы выжили, догнали вас и не дали увезти богатство отсюда. Вы в дураках, а не я, и я боюсь вас не больше, чем мухи. И никогда не буду с вами, Серебренцев. А теперь можете убить меня.

Лиза задохнулась и замолкла, а Серебренцев вздохнул и покачал головой.

– К чему такой тон? – процедил он. – Начитаются приключенческих книг и романтических стихов и думают, что можно вот так просто жертвовать своей жизнью. Не увидишь рассвета, и в чём смысл?

Лиза молчала.

Серебренцев достал из сумки фляжку и открутил крышку.

– Не хочешь ли глотнуть? – сказал он уже добродушно.

Лиза молчала.

– А я выпью немного. Впереди у меня, точнее у нас, столько хлопот, нужно же мне пришпорить себя.

Серебренцев отхлебнул, поморщился, отломил кусок мяса и, прожевав, сказал:

– И всё же поешь, это единственный шанс попробовать вкус триаса.

До самого рассвета молчали. Серебренцев дремал или делал вид, что дремлет. Едва Лиза начинала шевелиться, как он приоткрывал левый глаз и внимательно следил за ней. От нечего делать Лиза вспоминала стихи Заболоцкого, отметив, что помнит их не хуже, чем перед всеми приключениями. Спустя некоторое время в кармане у Серебренцева пискнул таймер, он потянулся и поднялся.

– Слушай, Лиза Важина, ты была на волосок от смерти: я хотел стрелять, как только ты зашла в челнок. Потом подумал, что негоже столь юной леди умирать в таком возрасте и в такое поганое время. Услуга за услугу: ты вернёшься к маме с папой, а я улечу в такую эпоху, что меня никакие прокурор и судья не найдут. Всего и нужно, чтобы ты прогулялась до моего челнока, где у меня огромный запас золота и драгоценных камней. А ещё там сидит Бен, и это несколько расстраивает.

Лиза поняла, что происходит.

– Вы хотите сказать, что проиграли? Зачем же блефовали?

– Чтобы выманить вас всех из станции. Я отчаянно рисковал, пробираясь в челнок Жанны и Бена. В любой момент меня могли подстрелить, как беспечного триасового листрозавра. Удостоверившись, что на станции осталась лишь ты, я собирался бежать на одном из челноков, но понял, что спускаетесь ещё и вы с роботом, и поменял план. Теперь я хочу вернуться с золотом, а ты – заложница. Пока ты со мной – моя голова на плечах, а в теле нет дыр от копья. – Серебренцев хрипло рассмеялся. – Что же, идём выручать мои сокровища. Надеюсь, что робот составит мне компанию. Будь он человеком, стал бы величайшим хроноисследователем, не так ли, Боббе?

Робот погасил все светодиоды, показывая, что не хочет общаться с Серебренцевым.

– Мило, – хмыкнул Серебренцев и вытащил из кармана бластер. – Однако вперёд. Надевай шлем и возьми с полки новый баллон с кислородом. Нам придётся пройтись.

Серебренцев отлично изучил здешние заросли. Он командовал, куда поворачивать, и в переплетениях стволов и ветвей обнаруживался малозаметный проход. Даже Боббе там, где Серебренцев указывал путь, удавалось ловко объезжать валежник и не отставать. Пару раз дорогу пересекали ищущие, чем поживиться, листрозавры.

– Вот беззаботные существа, – заметил Серебренцев. – Жрут всё: коренья, клубни, насекомых, яйца ящерок, печенье, разбросанное девочками из будущего. Дышат таким гадким воздухом, ходят под кислотными дождями, падающим порой вулканическим пеплом и думают, что для них сейчас лучшие времена. Впрочем, с их мозгами трудно думать. Могли бы завидовать – позавидовали бы и воробьиному мозгу. Скоро придут динозавры и всех этих увальней съедят. Те, что выживут, попрячутся в норы и миллионы лет будут в них прятаться, пока не прокачают мозг до конкурентных величин. Хорошенько обдумывать свои действия важно, не так ли?

Пару раз они проходили сквозь облака мелких насекомых, напоминающих подёнок.

– И эти тоже, – комментировал Серебренцев. – Закончился дождь, и они радостно вьются. Членистоногие удивительно живучи, откати любой камень, и найдёшь под ним мокриц, а стрекозы ловко ловят эту мошкару. – Он осмотрелся. – Сейчас они спят.

Наконец ветви расступились, окончательно выпуская их из объятий. Лиза, Боббе и Серебренцев стояли на скалистом морском берегу. Не менее чем в сотне метров внизу зеленоватые волны с шумом яростно налетали на обрыв. Чаек здесь тоже не было.

– Дальше пойдём вдоль берега, – сказал Серебренцев. – Он здесь крутой, видно далеко. Одно плохо: подышать солёным морским ветром не удастся, но вид всё равно прекрасен. Я частенько бывал здесь. Гулял, когда выдавалась свободная минута. Куда лучше, чем в этом давящем кустарниковом лесу.

Они пошли дальше. Иногда Серебренцев ногой отшвыривал камешек, чтобы тот улетел с обрыва, тогда он за плечо останавливал Лизу, идущую впереди, и обязательно смотрел, куда камень плюхнулся. Он пытался насвистывать «Марш исследователей времени» и всем своим видом показывал, что абсолютно спокоен. Но именно это и выдавало волнение.

Чем дольше они шли, тем сильнее становилось напряжение. Казалось, вот-вот что-то завертится, что-то произойдёт. Что – непонятно. Но обязательно. Возможно, дядя Саша, и Бен, и Жанна, и даже Арнольд, переставший бояться, спешат на помощь. Сейчас они придут, и Серебренцев сдастся. Или выстрелит? Лиза вздохнула. Она сама была виновата, поступила глупо, отправившись на планету, нарушив запрет Жанны и обещание, данное дяде Саше. Прилетела туда, где опасность десять баллов, и тут Боббе был прав. Расплата за легкомыслие и неосмотрительность справедлива. Бояться наказания, пусть это будет самое больное, низвергающее, смертельное наказание, глупо. Заслужила.

И тогда Лиза перестала бояться. Она смотрела по сторонам и видела чуть желтоватое небо, зеленоватое море, светло-серые камни, зелень леса, росшего кромкой по берегу, но не подходившего к самому обрыву. И чувствовала наслаждение и этим незнакомым небом, и морем, и камнями, и тем, что рядом Боббе. Впрочем, вероятно, цвета искажал визор, а поднять его не было возможности. Неважно.

– Серебренцев, сдавайся! – послышался из леса голос Бена.