– Разница между императивной и декларативной программой?

– Декларативная – «сдохни, тварь», императивная – «отпусти меня, возьми канистру топлива, вылей на себя и чиркни зажигалкой».

Выдох, и стало больно. Я снова чувствовала своё тело. Хотя до этого и обжигалась, и падала, и дралась – но всё-таки. Ты можешь быть готов к той боли, которую уже испытывал когда-то. А к этой я не готовилась. Кайнорт отстранился, будто снимая с меня бетонную плиту. На его пальцах блеснула кровь, которую он слизнул с жутковатой улыбкой.

– Другое дело.

Его запах и жар исчезли, а я ещё вжималась поясницей в перила. Конвоиры тянули носом, пялились на мою бледную коленку в разрезе юбки:

– Так куда прикажете, минори?

Бритц ополаскивал руки спиной к нам. Он глянул на меня сквозь зеркало и опять улыбнулся. Ямочки на щеках хищника: вот от чего передёргивало с макушки до пяток.

– Вы двое свободны. Ёрль Ёж! Проводи её в штабной барак.

Я добилась. Я проникла. А честь… честь мне сделает смерть Кайнорта Бритца, когда придёт время…

Разочарованные, солдаты убрались из филармонии. Бритц испарился, и никому не было дела до моей микрокатастрофы: все вокруг с увлечением обсуждали бой. Голоса эзеров слились в сплошное жужжание. В зале нестерпимо пахло свежей кровью. Я всё ещё не могла пошевелиться, но ледник потихоньку сползал. Увещевания Баушки Мац и Волкаша звучали так просто: «постарайся, чтобы не выкинули». На деле это вымотало на подступах к настоящей цели. От мысли о Волкаше стало противно: что бы он подумал обо мне, покорно замершей в руках эзера, вместо того, чтобы вонзить хелицеры и разорвать ему горло от уха до уха?.. Поцеловал бы меня атаман ещё раз – после тараканьей порчи?

Но все эти эзеры вокруг: почему они не пялились? Не смеялись надо мной? Рыжая лохматая девица молча дала мне полотенце и воды. Только через час, когда тело Берграя Инфера бережно завернули в простыни и унесли, колючий зверь подхватил меня под локоть и потащил вон из зала. Улочки Кумачовой Вечи кружились, забирались далеко вверх по отлогому холму. На самой вершине спали фабричные трубы и паслись барьяшки.

– Мы в техслужбу? – квакнула я.

– Ещё чего, – фыркнул колючий. – Будешь бахаонов чесать. А жить в штабном контуре.

– Зачем тогда он спрашивал про мехатронику?

– Вы на октавиаре шушукались, какое моё дело.

Значит, Бритц просто зубы заговаривал. Прощупывал на… на что? Силу воли? Смекалку? Не позарился же на изрезанные бровь и переносицу, в самом деле.

– Монстр.

Ёрль встал как вкопанный и уколол меня локтем:

– Вон, видишь, граница маршалов?

Мы вышли на развилку двух улочек, где по правую руку на холм забирались крепкие жилые избы, а по левую – складские халупы и мастерские без окон. На той и на другой стороне ходили пленные шчеры в таких же, как у меня, ошейниках.

– Альда Хокс тебя не лапала, пойдёшь к ней? – ехидно спросил колючий и махнул налево.

– Веди, куда приказано, – процедила я, испугавшись, что он и впрямь заведёт меня в трущобы с теплушками и бараками. – А так они оба монст…

– Пауки не лучше.

– Я никого не убиваю!

– Какие твои годы, – туманно отозвался ёж. – Звать тебя как?

– Ула.

– Ула… – он сделал пометки в комме. – А меня Ёрль Ёж.

– Вы здесь кто? – И спохватилась: – простите, если грубо, я плоховато владею эзерглёссом.

Ёрль остановился у двухэтажного домика.

– Я раб Кайнорта Бритца. Можно на ты.

– Раб? – опешила я, припоминая, как яростно он лупил хозяина хлыстом.

Суровый зверь не стал объясняться. Он провёл меня в пустую комнату, где по углам лежали аккуратные стопочки чьих-то пожитков, и достал пятую раскладную кровать. Расставил её у стены и кинул мне пакет с униформой. На блистерах с гигиеническими капсулами для зубов и волос значились эмблемы Звёздного Альянса. Мне это не понравилось: неужели они союзничали с эзерами? Однако Волкаш говорил, что Альянс не имел привычки помогать в реальном бою, иначе тут-то нам бы и крышка. А эзеры никогда и ни с кем не делились едой.

– Через час у портала контура, – попрощался Ёрль. – Язава, старшая, тебя проводит. Да, пока не обмишурилась: по правилам эзерглёсса к минори следует обращаться на вы.

– А кто…

– Минори – те, у кого белые или серые глаза.

– У меня тоже серые, – буркнула я, но про себя решила на всякий случай выкать всем тараканам.

Как ни торопилась, а разглядеть, что представлял собой портал между контурами, не успела. Старшая смены была ультрапунктуальна. Язава оказалась высокой и крепкой молодой шчерой. Русые волосы, завязанные в пучок, смуглая кожа с отметинами жвал и чайного цвета умные глаза. Эзеры патрулировали болота вокруг Кумачовой Вечи верхом на бахаонах, и зверей нужно было заряжать. В чистой форменной рубашке и удобных брюках я сидела на корточках у золотого бахаонова пуза и внимала разъяснениям:

– Гребень держи только за резиновую рукоятку, а то шваркнет, – устало и сухо говорила Язава и водила моей рукой по эбонитовым перьям. – Вот та-ак, тихонько, вдоль линий роста. Если топорщатся, будет замыкание. А если эзеру задницу током ужалит, тебя расстреляют на месте.

– Невелика цена за такое зрелище, – я усмехнулась, но шчера взглянула строже:

– Ты, похоже, ещё крови не навидалась, маленькая Ула.

– Или наоборот.

– А-а. Так ты немножко того. Сказала бы сразу. А то о смерти здесь шутят только эзеры или чокнутые.

Она побрела к выходу, оставив меня одну. Перья под гребнем послушно ложились рядами и сверкали, пылали жёлтым золотом. Чем ярче свет, говорила Язава, тем больше энергии. После дня под седлом бахаоны тускнели и даже могли умереть. Я работала старательно, несмотря на то, что эти гиганты служили эзерам. Глупые, но ведь тоже живые. Бахаон был удивительный зверь: он ел исключительно электричество. Впитывал их перьями. А значит, не нуждался в понятиях «перёд» и «зад». Спали эти золотые кучи, свернувшись в шар. Если шар во сне перекатывался с боку на бок, то утром низ просто перемещался туда, где оказывалась земля. Расчёсывая третьего зверя, я всё ещё удивлялась. По мне, у всего бывало начало и конец. Кроме бахаонов.

Шли минуты. Часы. Пару раз мимо прошёл Ёрль с испытующим прищуром, но ничего не сказал. Из контура в контур порхнула невероятной красоты бабочка и осыпала всё вокруг бархатной пыльцой. Что она тут забыла? Не в штабе, в этой части вселенной… Промаршировала строгая дама с короткой стрижкой и в деловом футляре костюма. Не иначе, как сама Полосатая Стерва. Рабов и рабынь сновало десятка два: в красных шарфиках и без. На Язаве тоже такой был. Волкаш утверждал, что эзеры не станут пить мою кровь, потому что я болезненно выгляжу, но среди тех, кто ходил мимо, были и совсем хрупкие, мелкие девчонки со следами укусов. Доноров называли «ши».