- Вот именно, - поддакнула я. - Кстати. А кто послал?

- Так Яга! Иди, говорит, найди злую ведьму, которая царевича окрутила.

- Которая Яга? - уточнила я.

- Проверяешь, хозяйка, - засмеялся он. - Думаешь, раз Иван, так сразу дурак? Так всякий дурак знает, что Яга на свете одна. Баба которая.

- Ну да, ну да… - отмахнулась я, уже и без объяснения сообразив, что дурак не может знать, с кем разговаривал: с бабкой или с сестричкой моей ненаглядной. Вот только идея кого-то из них убить меня руками придурковатого «героя» мне уж очень не понравилась. - Так что тебе велено было? Ты расскажи, может, подсоблю чем.

- Велено ведьму было найти. Мол, царевича наречённая ждёт-не дождётся. А тут поганка эта присосалась так, что не оторвать.

- Вона как. И что с ней сделать?

Я окончательно запуталась. Могла ли одна из моих родственниц знать, что Илью дома ждёт жена? И если знала, то почему не сказала? Они же так хотели оставить меня на яговской поляне!

- Отогнать велено, - нахмурился дурак. - Но я ж не пастух, чтоб гонять! Я её лучше на честный бой…

- Ах, вот оно что! - наконец-то дошло до меня.

Картинка сложилась мгновенно: «Не убить, а отогнать. Поплутал Иван-дурак, за клубочком гоняясь. А так бы известие о жене моего лживого жениха настигло меня ещё в дороге. И куда бы я пошла? Правильно. На Буян… Больше тогда некуда было. Ну, бабка!»

- Иди, Иван. Ищи другую ведьму, - поднялась я. - Не туда тебя клубок завёл.

- Да я и сам вижу, - почесал в затылке дурак. - Ты старая совсем. Какой царевич на тебя позарится.

- Вот-вот, - поддакнула я и повела рукой, открывая проход в терновом заборе.

- Иди скорее. А то кто-нибудь другой ведьму прогонит… то есть победит в честном бою. А клубочек выкини. Стёрлось на нём волшебство. Шутка ли, столько по дорогам покататься. Лучше людей спроси, где злая ведьма обретается. Да и сам присмотрись, кто вокруг царевичей всяких крутится.

- Спасибо тебе за совет и за науку, - поклонившись, Иван подхватил лопату и бросил волшебный клубок в кусты. - Только место в кармане занимает!

Терновые ветки сомкнулись за его спиной, а я подобрала клубочек, подкатившийся прямо мне под ноги, и усмехнулась: «Ну, бабка!»

- Это что же это деется, матушка! - не успела я развернуться к избе, как перед носом вырос леший. - Что ж этот басурман творит-то?! Это же всё! Всё, что трудами непосильными построено, порушил! Всю травушку истоптал. В терновник лопатой два раза тыкал. Гнездо разорил головой своей бестолковой. Осиное! Два. Гнезда!

Пока я успокаивала разбушевавшегося лешака, солнце окончательно скрылось за верхушками деревьев. На поляну перед избушкой опустился вечер, подсвеченный багровым заревом заката. Желудок тупой болью напоминал, что из-за незваного гостя я не успела не только пообедать, но и позавтракать, а теперь рискую пропустить ужин. Наконец, разрешив лешему огородить гостевую тропу дополнительными буреломами, я осталась в одиночестве.

«Вот теперь вареничков с картошкой!», - улыбнулась я, потирая живот.

- Хозяйка! Отвори, сделай милость! - послышался из-за забора женский голос.

Хоть и тихий, он звучал так настойчиво, что я поняла - ужин откладывается. Кто

бы ни крутился сейчас вокруг моего плетня, просто так он, то есть она, не уйдёт.

«Ну, вот и дождались тех, кто по большой нужде», - проворчала я себе под нос, открывая проход.

ГЛАВА 28

Судя по всему, я не ошиблась. В узкий проход меж колючих ветвей терновника ступила женщина лет тридцати пяти. Она опасливо озиралась вокруг, а я в это время молча разглядывала её. Одета вызывающе просто: обычный заметно поношенный сарафан, волосы убраны под платок, хотя в Берендее, в отличие от Русского княжества, это вовсе не считалось обязательным. Под глазами - тёмные тени. В общем, типичная усталая крестьянка.

Типичная, да не совсем. Пока она мялась, подбирая слова, я замечала всё новые и новые детали, сводившие на «нет» первое впечатление. Из-под слегка потрёпанного подола виднелись носки новеньких красных сапожек. Женщина нервно расправила складку на сарафане, и на её пальце блеснуло кольцо. То ли просто золотое, то ли повёрнутое камнем вниз. Но в любом случае совершенно неуместное на руке простой селянки. Лицо светлое: ни загара, ни обветренной кожи. Да и руки о крестьянском тяжёлом труде явно не имели никакого представления: белые тонкие пальчики с аккуратными розовыми ноготками.

- С чем явилась, барышня-крестьянка, - спросила я, когда пауза затянулась совсем уж до неприличия.

- Так и знала, что ни к чему эти скоморошьи переодевания! - в сердцах воскликнула женщина.

Она, расправив плечи, вскинула подбородок, став и величественнее и моложе одновременно.

- Так зачем скоморошничала? - уточнила я, откровенно удивлённая такой метаморфозой.

- Поселяне баяли, что не любишь ты богатых, - не стала юлить гостья. - Мол, ходила к тебе Старостина дочка за помощью, а ты её так нагнала, что та до сих пор заикается.

- Не люблю тех, кто по дурости да из пустого любопытства ко мне лезет, - ответила я, с трудом сдержав улыбку при воспоминании о побывавших у избы любвеобильных девках. - А ты зачем пришла, раз уж я такая страшная и злая?

- Нужда у меня. Муж заболел.

- Печально. Но я-то тут при чём? У тебя вроде нет нужды по бабкам-знахаркам бегать. Любой лекарь сам придёт, только пальцами щёлкни. Или нет? - прищурилась я.

В голосе поздней гостьи сквозила привычка приказывать, а не просить. А вот представляться она не спешила, и мне это всё сильнее не нравилось. Кто знает, кого черти принесли. Как говорится, минуй нас, Боже, пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Мало ли, кто из местных толстосумов этот лес своим считает. Откажешь такой и сама не заметишь, как на осадном положении окажешься.

- Придёт, - она согласилась с моим предположением, как с чем-то само собой разумеющимся, вряд ли даже заметив подвох. - Да толку-то от них.

- Думаешь, от меня толку больше будет?

- Не знаю я! - выкрикнула женщина и тут же, сбавив тон, продолжила. - Прости, ведьма лесная. За соломинку хватаюсь. Потому как кто ни приходил, не только помочь не смогли, но и понять, что с мужем