– Нам пора, – сказала Ева. – Танцы уже начались, это значит, что время для нашего появления – идеальное.

Джек уже начал осваивать манеры, принятые в приличном обществе, и подал Еве руку еще до того, как она об этом попросит. Что в таких случаях говорят благородные господа? Ах да, верно.

– Идем, миледи?

– Идем. – Мисс Уоррик оперлась на его руку и улыбнулась. У Джека закружилась голова. – Пора проникнуть в змеиное гнездо.

Ева сделала шаг. Потом другой. Медленно, очень медленно. Они с Джеком в толпе других гостей поднимались по парадной лестнице в дом лорда Чалтона. Из двери струился свет и доносились звуки музыки вперемешку со звоном фужеров и оживленными голосами. Через считаные минуты она будет показывать дворецкому приглашение и представлять себя и Джека. Ева репетировала это днем, потом повторяла в экипаже по дороге сюда, но этот дворецкий выглядел таким надменным, и теперь мисс Уоррик оставалось только надеяться, что она сумеет уверенно изложить свою легенду под его царственным взглядом. Приглашение приглашением, но главный из слуг, если пожелает, может вышвырнуть ее и Джека на улицу. Они поднялись еще на одну ступеньку, пульс Евы бился часто, ладони в перчатках повлажнели от волнения. Женщина, стоявшая впереди них, то и дело бросала взгляды через плечо, и при каждом движении перья в ее волосах подпрыгивали. По сравнению с платьем этой дамы, сшитом из оттоманского шелка и бархата, наряд Евы выглядел почти строгим, и под взглядом дамы она внутренне напряглась. Но не простое платье Евы постоянно привлекало взгляд женщины. Ее привлекал Джек. Если бы спутник дамы с плюмажем знал, как она смотрит на Джека, он бы оскорбился, если не пришел в ярость. Еве и самой хотелось дать этой женщине кулаком по физиономии. Но она не могла ее винить. Среди холеных, утонченных джентльменов Джек выглядел… опасным. Строгие черно-белые тона его одежды, превосходный покрой пальто, идеально сидевшего на широких плечах, посадка брюк на длинных мускулистых ногах – все это лишь подчеркивало то, каким диким он был в действительности. Вечерний костюм еще отчетливее показывал различие между ним и остальными мужчинами, ожидавшими своей очереди на бал.

Черные волосы Джека были напомажены и зачесаны назад, открывая суровые черты его лица – квадратную челюсть, тяжелый лоб и кривой нос, выдававший в нем боксера. Хотя губы у него были скорее тонкие, сам их изгиб намекал на чувственность. Грубый мужчина в вечернем костюме. Ева никогда не видела ничего более возбуждающего.

«Соберись! – мысленно приказала она себе. – Ты здесь по делу». Но когда Джек то и дело бросал на нее откровенные взгляды, было трудно помнить о работе. Когда он так смотрел, Ева не чувствовала себя простушкой в своем скромном платье.

Наконец они поднялись на верхнюю ступеньку. Дворецкий протянул руку, и Ева отдала ему приглашение.

– Ваше имя, мадам?

От его надменного тона съежились бы даже монархи. Ева призвала на помощь все свое высокомерие и фыркнула:

– Миссис Элоиза Уортингтон, из нортумберлендских Уортингтонов.

Дворецкий покосился на Джека, тот одарил его мрачным взглядом.

– А это мистер Джон Даттон, – сказала Ева. – Магнат-скотопромышленник из Австралии.

Дворецкий всмотрелся в него. Ева почувствовала, как мышцы Джека напряглись, словно он готовился отправить дворецкого в нокаут. Она мягко сжала руку Далтона, молчаливо поддерживая. Они заранее договорились, что он будет говорить как можно меньше. Поскольку Джека, казалось, молчание нисколько не тяготило, он согласился, но Ева не взяла с него обещание никого не бить.

После мучительной паузы дворецкий взмахом руки указал на дверь.

– Ужин уже подан. Танцы – в бальном зале на втором этаже. Приятного вечера.

Ева с Джеком переступили порог и оказались в большом холле со сводчатым потолком. К ним тут же подбежали лакеи. Они взяли пальто и шляпу Джека и накидку Евы. Мисс Уоррик послала Джеку многозначительный взгляд, он ответил ей тем же.

Они это сделали. Преодолели первое препятствие. Но Рубикон еще не перешли.

Джек снова предложил ей руку, и они начали подниматься по изогнутой лестнице, которая вела в бальный зал.

– Почему Австралия? – тихо спросил Джек.

– Эту страну заселили перевезенными заключенными. – Ева пожала плечами. – Человек твоего телосложения вполне может быть их потомком – это сойдет в качестве объяснения.

– Если мне придется с кем-нибудь разговаривать, они поймут, что я англичанин, – резонно заметил Джек.

– Большинство этих людей знают об Австралии столько же, сколько о Бетнал-Грин.

– То есть ничего, – сказал Джек.

– Вот именно.

Следуя за другими гостями, они направились к широким двустворчатым дверям, распахнутым настежь. Здесь оба остановились, понимая друг друга без слов, и вздохнули.

– Дьявол меня раздери, – выдохнул Джек, когда они вошли в бальный зал.

– Согласна, – прошептала Ева.

Зал был не так велик, как зал в доме Бекуита, но все равно впечатлял своими размерами. Белые с позолотой колонны поднимались к столь же позолоченному потолку, с которого свисали хрустальные люстры, такие сверкающие, что глазам было больно. Паркетный пол сиял как зеркало, отражая очертания мужчин и женщин в лучших вечерних нарядах. Лакеи в ливреях держали подносы с шампанским и казались такой же частью меблировки, как мягкие стулья, поставленные для девиц, оставшихся без кавалеров, и вдов. Куда ни глянь, повсюду расстилалось море черной шерсти, блестящих шелков и драгоценностей, мерцающих как звезды. Некоторые мужчины были в военной форме, молоденьких девушек в белых платьях они притягивали, как тарелка с пирожными. По залу плыли разговоры.

Долгие патрицианские гласные смешивались с воздушными звуками струнных в оркестре. В самой дальней части зала стояли пальмы в горшках, скрывая музыкантов.

– Чувствуешь этот запах?

Ева глубоко вдохнула. Джек сделал то же самое.

– Воск. Игристое вино. – Он снова втянул воздух. – Мыло и крахмал.

– Привилегированность.

Когда мимо них проходил лакей с подносом шампанского, Джек взял два бокала. Хотя он и был в перчатках, бокалы в его руках казались крошечными и хрупкими. Ева стала пить шампанское маленькими глотками и с облегчением отметила, что Джек делает то же самое.

– Я не вижу Джиллинга, – сказала Ева. – Давай пройдемся по залу.

Они принялись прогуливаться среди других гостей. Ева кивала тем, мимо кого они проходили, с поистине королевским достоинством, стараясь показать, что они имеют такое же право здесь находиться, как и все остальные. Это было все равно что носить чужое лицо, жить в чужом теле. Однако, по-видимому, у нее это довольно неплохо получалось, потому что над ней никто не насмехался, некоторые даже вежливо кивали в ответ. Но не успели Ева и Джек войти в зал, как за ними потянулся шлейф любопытствующих перешептываний. В мире элиты, ограниченном узкими рамками, любые новые лица неизбежно возбуждали интерес. Ева заметила, что некоторые дамы, и не одна-две, а гораздо больше, жадно глядели на Джека. Мисс Уоррик в ответ обдавала их ледяным взглядом. Но с какой стати ее волнует интерес к нему других женщин? Она же на него не претендует. Абсолютно нисколечко. Тем не менее, когда особенно красивая брюнетка в платье из розовой тафты посмотрела на Джека такими глазами, в которых читалось откровенное приглашение, Ева пришла в ярость. К чести Джека, он ни на ком не задерживал взгляд. Ни на предметах, ни на людях. Правда, когда два джентльмена позволили себе посмотреть на Еву чуть дольше, чем того требовали приличия, Далтон зыркнул на них так свирепо, что те поспешили отвернуться.