за его хамскую заметку, мне казалось, что задержание полицией мои старшие родственники восприняли бы как меньшее из зол.

— Прилюдно отхлестал представителя прессы прутом! — воскликнул отец. Задумавшись, я совсем позабыл о разговоре с ним.

— Ах, это! — облегчённо вздохнул я. — Да я бы и сейчас это с удовольствием сделал ещё раз. Ты видел его заметку о нас?

— Видел-видел, — ответил Михаил Юрьевич, — но ты мог бы сообразить, что после дуэли Валерия, нам нужно вести себя подчёркнуто правильно? Иначе мы будем выглядеть обнаглевшими от собственной безнаказанности князьками?

— Так я ведь и поступил правильно: я хотел вызвать его на дуэль, но оказалось, что он не дворянин. Посуди сам, отец, если мы позволим всякой швали писать о нас свои отвратительные заметочки, по причине того, что «мы должны вести себя правильно» после дуэли, — возразил я, — то тем самым мы покажем окружающим, что стыдимся того, что один из нас убил дуэли на противника, который, к тому же, и сам его вызвал!

— Хм, — задумался отец.

— Вызвать я его не мог, вот и отхлестал прутом. И обрати внимание, он сам ко мне пришёл просить прокомментировать поединок Валерия. Пришёл в ресторан, где я отдыхал с дамами и, между прочим, с Сергеем Долгоруким, если тебе знакома такая фамилия.

Естественно, фамилия Долгоруких всем знакома.

— Ты, кажется, думаешь, что я не знаю, с кем ты там отдыхал? — саркастично произнёс отец. — Но я знаю. А знаешь, откуда? Оттуда, что он уже написал новую заметку, где, конечно, не постеснялся упомянуть громкую фамилию Сергея. Как и нашу с тобой.

— Вот ведь подлец! — удивился я.

— Да, ему ни капли не стыдно, — согласился отец, — наоборот, он рад использовать своё унижение как повод для очередной своей заметки.

— Даже не знаю, что теперь и сказать, — ответил я.

— Вот и не говори, а подумай стоил ли твой поступок того, — сказал отец, — доброй ночи, Матвей.

— Доброй ночи, папа, — ответил я и услышал короткие гудки.

Пора возвращаться. Я полетел в сторону дома. Ночь была очень жаркой, как и обычно, но на мне была мокрая одежда, к тому же, скорость моего полёта была такова, что от сопротивления воздуха образовывался ветер. Всё вместе это давало мне ощущение приятной прохлады.

С высоты полёта я свой дом узнал не сразу, поначалу пролетев немного дальше, чем нужно. Когда я осознал свой просчёт, я немного покружил над своим районом, пока, наконец, не увидел крышу своего жилища.

Поначалу я намеревался спуститься сразу на неё и с крыши пройти к себе в комнаты, но вовремя вспомнил, что Тарас не в курсе появления у меня Яра. Поэтому я приземлился в стороне на расстоянии нескольких домов и медленно, наслаждаясь прогулкой, направился в сторону дверей моей квартиры, выходящих прямо на улицу.

Шёл я таким образом около пяти минут, когда вдруг на меня сзади и как будто сверху, набросилась какая-то фигура. Я скорее даже почувствовал, чем услышал. Приключения последних дней научили меня быть готовым ко всему, поэтому я выставил вокруг себя твёрдый щит из Яра раньше, чем осознал это.

Фигура ударилась об него и шлёпнулась на брусчатку тротуара.

— Ай! — услышал я вскрик.

Что-то не похоже это было на серьёзное нападение. Я обернулся. Передо мной лежала Лена Бенесова.

— Лена, ты в порядке? — я протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

Вместо ответа она лягнула меня по ноге. Это было довольно опрометчивым решением с её стороны, так как я всё ещё держал щит из Яра.

— Ай! — снова вскрикнула она.

Её поведение меня озадачило. Почему она меня бьёт? Ни одна знакомая дворянка ни разу не пыталась меня ударить, не говоря уже о простолюдинках. Может быть, так низкородные люди общаются между собой?

— Лена, — спросил я, — за что ты меня бьёшь?

— Дубина, — недовольно пробурчала она, поднимаясь, — я хотела просто неожиданно обнять тебя сзади. Прыгнула с помощью Яры. Ударилась об тебя, упала, разозлилась, захотела ударить тебя ногой, и снова ударилась. Что тут непонятного?

— Действительно, — сказал я с иронией, которой она, впрочем, не заметила. — Так ты в этом доме работаешь?

Она посмотрела на окна дома, возле которого мы находились.

— Ага, — сказала она и потянула меня за рукав, — давай отойдём, а то хозяева недовольны будут, что я у них под окнами дерусь и валяюсь.

Мы отошли.

— А чего ты мокрый-то? — она понюхала руку, которой трогала меня за рукав, — в одежде купался, что ли?

— Да, купался, — подтвердил я.

— Неужели тебе столько платят, что можешь купаться в таком фраке? — удивилась Лена.

«Ах, да, она же думает, что я — прислуга» — вспомнил я.

— Долго объяснять, — ответил я, — этот фрак мне отдал хозяин и велел в нём искупаться. Он вообще большой оригинал.

— Это как? — не поняла книжного выражения Лена.

— Ну, любит всякие оригинальные, необычные выдумки, — объяснил я.

— А куда ты пропал? — спросила Лена, — Я приходила как-то раз, там мужик этот…

— Тарас, — подсказал я.

— Внутрь меня не пустил, про тебя вообще ничего не сказал, — сказала она.

— Да, он мне рассказывал, — ответил я и тут же пожалел об этом.

— А чего это ты не дал о себе знать тогда, раз он тебе рассказывал? — воскликнула Лена и попыталась меня толкнуть.

Так как я был всё ещё под Яровым щитом, она с тем же успехом могла толкать дом. И точно так же ушибить руки.

— Да убери ты эту защиту свою! — возмутилась она.

Я убрал.

— Убрал, — поставил я её в известность. И снова пожалел, поскольку она толкнула меня своими маленькими ручками в грудь так, что я чуть не упал.

— Почему не пришёл или не позвонил? — спросила Лена, сверкая зелёными глазами. — Поматросил и бросил, значит?

«Что такое «поматросил и бросил?» — подумал я. Кажется, моё незнание простонародного арго, в смысле сленга, может выдать перед Леной моё аристократическое происхождение.

— Я был очень занят, — даже не соврал я. И тут же соврал: — с таким хозяином, то во фраке по ночам купаюсь, то ещё что-нибудь.

— А что ещё, расскажи? — заинтересовалась Лена Бенесова.

— Ну… — начал выдумывать я. — То, говорит, давай кровать, да и всю остальную мебель, к потолку приделаем, чтобы была перевёрнутая комната, значит. Мы с Тарасом возимся-возимся, а он говорит, ладно передумал, давайте всё обратно возвращайте, как было.

— А ещё? — спросила она.

— То, говорит, нарисуй мой портрет. А я и рисовать-то не умею. Он на результат посмотрит и говорит: «Надо выставку твоих работ организовать». Катаю его целый день по городу, по картинным галереям. Он везде меня с