– Ага, попались!

Вид у него был не слишком сердитый, а увидев Сакси с фляжкой и компасом, он даже улыбнулся.

– Ладно, мальчишки-девчонки, пошли лучше домой.

Андреас хмуро посмотрел на него.

– Нет!

И моментально растворился в толпе.

– Куда это он? – дядя Юрген вытянул шею, стараясь разглядеть Андреаса.

– Да кто ж знает, что у него на уме. Попробую его найти.

Дядя Юрген что-то ответил, но я его уже не слышала.

Андреас ушел недалеко, и я быстро его нашла. Мы вместе ввинтились в толпу и пробрались еще дальше вперед. Вокруг нас стояли одни только взрослые, все намного выше нас. Они остервенело топали ногами. От Бранденбургских ворот доносились громкие крики. Андреас вскарабкался мне на плечи.

– Их там бьют! – Он соскользнул вниз и потянул меня в сторону. – Я туда не хочу!

Между нами и полицейскими оставалось совсем мало людей. Их били, некоторых до крови. Многим заламывали руки и уводили.

– Черт!

Было заметно, что Андреас тоже испугался.

Вдруг позади нас раздался громкий возглас:

– Снесите эту Стену!

Кто-то подхватил, и скоро уже вся толпа скандировала:

– Снесите эту Стену! Снесите эту Стену!

А еще:

– Гор-би, Гор-би!

– Чего это они Горбачева зовут? – крикнул Андреас мне в ухо.

– Понятия не имею! – крикнула я в ответ. – Валим отсюда!

Полицейские с дубинками все приближались. Они пинали людей ногами. Подъехал грузовик и остановился в нескольких метрах от нас. Прибыло подкрепление: из кузова выпрыгивали полицейские с овчарками на поводках. Собаки хватали скандировавших людей за ноги и вытаскивали из толпы.

– Уходим! Скорее!

Я схватила Андреаса за руку, и он двинулся за мной. Даже ему было уже невмоготу. Низко пригнувшись, мы стали продираться назад через настоящий лес ног. Было страшно и неудобно – люди стояли плотно и вдобавок энергично и в такт топали ногами.

Кто-то задел коленом мне по уху. Я обернулась на Андреаса – у него из носа текла кровь.

Наконец нам удалось вырваться из толпы на тротуар. Везде были полицейские, они запихивали людей в грузовики. Мы побежали прочь от центра, мимо Гумбольдтского университета. Туда же бежали и другие люди. Полицейские остались у нас за спиной.

На углу улицы стояли два «Трабанта». Андреас потянул меня туда, мы пригнулись и спрятались между ними. Я еле дышала, в боку кололо. Полицейские нас не видели.

Андреас хлопнул меня по плечу.

– Ха! Теперь ясно, зачем мы на спартакиаде побеждали!

Мы просидели на корточках целую вечность.

– Только бы не зацапали, – шептал Андреас под грохот городских электричек на эстакаде над нами. – А то тут же обратно в интернат упекут.

Да уж, именно этого и не хватало!

Постепенно начинало темнеть.

– Площадь Маркса-Энгельса недалеко, – сказал Андреас. – Там станция городской электрички.

Мы побежали туда и поднялись на платформу. На ней была куча полицейских. Двое тут же направились к нам.

– Прицепиться к нам не за что, – шепнул мне Андреас.

– Что вы здесь делаете?

– Приехали на выходные в Берлин к родственникам, – сказала я торопливо.

– Документы!

Мы вытащили из карманов удостоверения личности. Полицейские стали их рассматривать, длилось это бесконечно долго.

– На улице почему так поздно находитесь?

– Мы шли к моему дяде, но заблудились. Мы из Ростока.

Полицейский пристально поглядел на меня.

– Где живет твой дядя?

– На Димитров-штрассе.

– Номер дома?

– Шестнадцать.

– И дядя отпускает вас одних ходить по Берлину в такое время, при том что вы города не знаете?

Андреас пришел мне на подмогу:

– Он и не отпускал, мы все вместе ходили обедать, а потом нам с Ханной захотелось еще зайти в молочный бар. В Ростоке таких нету, там же не столичное снабжение!

Полицейский недоверчиво нахмурился.

– Мы договорились встретиться потом у телебашни[56], но там было ужасно много народу, и мы разминулись.

– Что за молочный бар?

Андреас и глазом не моргнул.

– Ну тот, на Алекс. Не знаю точно, как объяснить, я же не здешний.

Полицейский повернулся к напарнику, который как раз проверял документы у какой-то парочки.

– Эй, Круше, ты знаешь молочный бар на Алекс?

– Неа, – рассеянно пробормотал тот.

– Его недавно совсем открыли, – снова вступила я. – Это рядом с книжным. А про книжный мне отец рассказывал, он там когда-то покупал Джека Лондона.

– Вы когда обратно в Росток едете?

Наконец-то полицейский отдал нам удостоверения.

– Завтра, – ответили мы хором и спрятали документы в карманы брюк.

– Ну, передавайте привет рыбьеголовым!

Через двадцать минут мы уже звонили в дверь квартиры дяди Юргена.

Дверь нам открыл не он, а тетя Эльке – в желтом платье, с коротко стриженными каштановыми волосами. Она сердито уставилась на меня.

Потом сказала:

– Ну, проходите! – и отступила на шаг.

На кухне сидел Сакси и рыдал, уткнувшись в огромный носовой платок в красно-белую клетку.

– Где дядя Юрген?

– Ну, а сами вы как думаете, где он? – тетя уперла руки в боки. – Ну же, комсомолец, скажи им!

– Аресто-о-ован! – провыл Сакси.

– Ч-черт… – выдохнули мы с Андреасом одновременно.

– Вот именно! – тетя Эльке тяжело опустилась на стул.

Сакси, шмыгая носом, принялся рассказывать:

– Твой дядя беспокоился, потому что вы всё не возвращались, и пошел вас искать. А потом я видел, как какие-то трое его увели.

Мы с Андреасом стояли посреди кухни, не зная, куда девать глаза.

Тетя с упреком смотрела на меня.

– Юрген никогда бы не пошел к Стене, и уж точно – если бы знал, что там будут беспорядки. Что на тебя нашло, Ханна?

– Мы просто хотели послушать Дэвида Боуи и Eurythmics…

Тетя развела руками.