– Брабакс[52]!

– Точно, Брабакс. Это вам в самый раз. А Берлин – город слишком большой и опасный для юных пионеров.

– Мы уже в ССНМ, – гордо заявил Сакси.

– Ну, ты смотри, уже в ССНМ! – сказал длинноволосый. Они с приятелем засмеялись.

Андреас постучал пальцем по лбу и шепнул Сакси:

– Что ты несешь, а? За язык тянут, что ли?

Из приемника послышалось какое-то шипение. Длинноволосый еще немного повертел ручку настройки и поймал «Берлинское радио».

– Ну на фиг! Лучше уж слушать помехи из свободного мира.

Его приятель глотнул пива и рыгнул.

В Лихтенберге мы вышли вместе с этой парочкой и на городской электричке доехали до площади Маркса-Энгельса. Я была в Берлине впервые. Все было таким большим: и дома, и улицы. И сильно воняло выхлопными газами. Мы перешли на другой берег Шпрее и оказались перед огромным зданием с одним большим куполом и несколькими поменьше.

Сакси остановил какого-то старичка-прохожего.

– А это что такое?

– Берлинский кафедральный собор, – ответил тот. – Такие вещи знать надо!

Сакси вытащил компас.

Мы с Андреасом сложились пополам от смеха.

– Ну ты даешь! С компасом в Берлин!

– А что-о тако-о-ого? Вдруг заблудимся, тогда по нему сориентироваться можно, по сторонам света.

– Балда! В Берлине сторона света только одна – Восток!

– А этот анекдот знаете? – оживился Сакси. – Берлинскую стену пришла пора помыть. Нашлись добровольцы: семнадцать миллионов и еще три человека. Трое вызвались мыть ее изнутри, а семнадцать миллионов – снаружи.

– Гляньте! – воскликнул Андреас.

Перед нами был Дворец Республики[53].

Андреас сморщил нос.

– Так я и думал, кошмар кошмарный! Смотреть жутко.

Сакси поднес к глазам бинокль и стал поворачиваться во все стороны.

– Бранденбургские ворота там! – крикнул он и махнул на запад.

Мы пошли в том направлении. Вокруг собиралось все больше и больше народа. У Гумбольдтского университета движение застопорилось.

– Вот черт! – выругался какой-то мужчина перед нами. – Впереди всё перекрыли.

Андреас подпрыгнул.

– Полиция!

– Может, лучше смоемся? – Сакси побледнел.

– Мы ж ничего не делаем, – помотал головой Андреас.

Вдруг рядом с нами возник длинноволосый тип из поезда.

– Ну что, тимуровцы, наслаждаетесь Берлином? Дэвида Боуи нам не видать, так еще и слушать его не дают.

– Включи приемник хотя бы, – сердито сказал его приятель.

От Бранденбургских ворот донеслась музыка, но какая – не разобрать.

– Let’s Dance играют! – восторженно заорал Сакси. – Или нет, нет, это Absolute Beginners!

– Heroes!

Позади меня кто-то выкрикнул:

– Совдепия гребаная!

Сакси потянул меня за руку:

– Надо сматываться! Я в этой толпе папин спальник потеряю!

Где-то впереди послышались крики.

Длинноволосый открутил радио на полную громкость и задрал его повыше. «Говорит РИАС Берлин, свободный голос свободного мира».

– Обалдеть! – Андреас уставился в небо, как будто диктор сидел там на облаках.

– Я хочу уйти! – крикнул Сакси.

Андреас вскарабкался Сакси на спину, тот чуть не упал.

– Там впереди дерутся! А полицейские резиновыми дубинками фигачат!

Сакси задрожал, и Андреас с него скатился.

– Ты чего, совсем уже?

– Я хочу отсюда уйти!

– Трус!

– Мне тоже неохота получить дубинкой, – сказала я.

Длинноволосый стоял рядом со мной и чудно извивался под музыку из радио.

Я дернула его за рукав:

– Как нам добраться до Димитров-штрассе?

– А-а-а, уже накушались соцреализма?

– Точно! – заржал его приятель и затанцевал вокруг меня.

– Нам надо домой, нас мой дядя ждет.

– Погоди-ка… – он приставил ухо к приемнику, – Боуи что-то говорит.

И взволнованно заорал:

– Дэвид Боуи только что сказал, что он приветствует своих друзей на другой стороне Стены!

Все захлопали и заулюлюкали.

Сакси, открыв рот, пялился в направлении Бранденбургских ворот.

– Обалдеть, так это прямая трансляция!

Андреас снова забрался Сакси на плечи, чтобы лучше все видеть.

Длинноволосый наклонился ко мне:

– Идите назад, к Алекс[54].

И показал на улицу, ведущую к Дворцу Республики.

– Держите направление на бетонного монстра, не ошибетесь, – встрял его приятель. – А там сядете на метро и доедете до Димитров-штрассе.

– Может, еще увидимся! – махнул рукой Андреас.

– Ясное дело! – Длинноволосый нам отсалютовал. – К борьбе за дело мира и социализма будьте готовы!

Мы выбрались из толпы и пошли к телебашне. Там спустились в метро. Какая-то приветливая тетенька объяснила нам, с какой платформы отходит наш поезд. Но Сакси все равно умудрился сесть не туда и чуть не уехал в противоположном направлении. Андреас успел вытащить его за секунду до того, как закрылись двери.

Сначала поезд ехал под землей, потом вдруг стало светло, и мы оказались на улице. На станции «Димитров-штрассе» мы вышли и спустились по лестнице в город. Перешли огромный перекресток.

Нашли дом номер шестнадцать, вошли в подъезд и осмотрели все квартиры до самого последнего этажа. Фамилии дяди Юргена нигде не было. Мы снова вышли на улицу.

– Глядите, да тут целых три дома с одинаковыми номерами! Передний дом, задний и боковой флигель.

Андреас показал на большую табличку в арке подъезда. На ней были фамилии всех жильцов, – некоторые были написаны старым готическим шрифтом. Ковальски, Эберт, Шрадер, Нуске.