* * *

Это было уже привычное место и состояние для встреч со старыми знакомцами: пахнущая лекарствами комната с белым потолком и стенами, крашенными масляной краской, попискивающие приборы, капельница с двумя бутылками, длинная штанга для подвешивания сломанных конечностей.

— Ну что, приятель, теперь ты понял, как погибают челеби? — дружелюбно поинтересовалась Геката, похрустывая принесенным яблоком. Больному они, как выяснилось, еще не полагались. Толстуха развалилась на стуле и буквально лучилась довольством и веселостью. — Оно так завсегда. Вдвоем согласованно напасть куда удобнее, нежели одному. Очень трудно удержаться от соблазна. Но, увы, не все сражения заканчиваются победами. А сразу два трупа в нашем мире, увы, неизлечимы.

— Что же ты, зараза, всех бросила и сбежала?

— Кого бросила? — удивилась она. — Кому грозила опасность, того я прибрала. Вывея ведь могли с прочими псинами сгрести и на мыло отправить. Вот его я и увезла. А вам, болезные, бояться было нечего. Вас с огромной человеческой трепетностью горячие руки погрузили в белые кареты с красными крестами и отвезли в белую больницу с платными палатами. Я сказала, что ты мой любовник, — и вот ты здесь. В смысле, не только сказала, но и показала. Наличные.

— Как Вывей?

— Плохо, само собой, а как ты думал? Вот потому-то ты тут надолго и застрял. Раньше ты с него силу сосал и оживал стремительно, как замороженный паучок на солнышке. А ныне, такое дело, Вывей только на тебе и висит, как на тонкой ниточке. А ты, вон, сам выглядишь, как после драки с мамонтом.

— Ты видела мамонтов?

— Не о том думаешь, чучело! Береги здоровье, пей бульон, соблюдай процедуры. Ты сейчас последний якорь, что вас обоих на белом свете удерживает. Вот. Ну, а мои тела уже шевелятся, завтра ползать начнут, послезавтра бегать. Правда, не так быстро, как тот христосик из ордена Девяти Заповедей. Он, паскуда, наверняка еще после того разговора — о «сотворении по образу и подобию» — задумал привратника спасти. Потому и сидел такой тихоней, паиньку изображал. Тетке названивал, план обсуждал, помочь обещался тушку до машины дотащить. «Потаскал», гаденыш! Ох, попадется он мне… Но ноги унес быстро и качественно, этого у него не отнять.

— Теперь так просто привратника не взять, — посетовал Варнак. — Теперь он знает, что за ним охотятся. В квартиру Имановой не вернется. Не такой же он дурак!

— О, так я тебе еще не говорила?! — встрепенулась Геката. — О-о, тут все будет весело! Ты, челеби, наверняка догадываешься, что биография у меня длинная и богатая, что список самых нищих шлюх мне точно не грозит и что у меня имеется немало знакомых в самых разных областях, причем с о-очень длинной историей отношений, аж от пра-пра-пра-прадедушек. Это было предисловие. А теперь сама сказка. После того, как наш бродячий друг грубо отказал нам в невинных желаниях, я вспомнила, что собирались они с подружкой не куда-нибудь, а в аэропорт. Билеты же в наше время везде все именные, прямо как в кошмарах великого Оруэлла. Между тем, наша парочка явно не относится к числу тех, кто способен разжиться поддельными документами. Я позвонила одному из знакомых и проявила в разговоре всю свою предельную убедительность. В ответ он поинтересовался билетами на имя Дамиры Имановой. Их оказалось два. Причем оба в Перу, на один самолет и даже рядом друг с другом. Варнак, дружище, ты даже не представляешь, какой их там теперь ожидает сюрприз!

Спрятанный в горной лощине Куско больше всего напоминал обычный южный курортный городок где-нибудь в Средиземноморье. Белые двухэтажные дома, знойное, с перистыми облаками, лазурное небо, узкие малолюдные улочки, сушь, множество мелких лавчонок, кафешек и гостиниц, больше напоминающих постоялые дворы. Не комфортом — а именно стариной постройки и архитектуры. Маленькие комнатки числом не больше двух десятков, дворики, веревки с бельем, забавные телевизоры с лучевыми трубками, выпущенные еще в прошлом веке, но упрямо не желающие ломаться.

До всемирно известного Саксайуамана страж богов и археолог из института Миклухо-Маклая дошли пешком, благо городок был совсем небольшим и крайними домами выхлестывал от тесноты на склоны ближайших гор. И древнее строение произвело на Дамиру Иманову сильнейшее впечатление. Если в Мохенджо-Даро она, точно зная, что городу не меньше семи тысяч лет, не могла отделаться от ощущения, что бродит среди современных построек, то здесь, в храме, официально датируемом пятнадцатым веком, явственно ощущала невероятную древность. Этому сопутствовали и развалины храма на горе из неистребимого природного гранита, и, подобные молнии, мегалитические стены, обороняющие его склон, и мелкая, но аккуратная кладка вокруг «Священного озера», больше напоминающего ровную круглую площадку для авиамоделистов. Дамира привычно отмечала, сколь кардинально различалась техника строительства в разных местах огромного исторического памятника. Там была и грубо наваленная бутовая кладка, которой современные люди заделывали пустоты старых сооружений, и простые подпорные безрастворные сооружения из камней примерно от двадцати до двух сотен кило весом, уложенные очень плотно, но все же со щелями в палец толщиной; и кладка полигональная — когда примерно такие же камни перед строительством обрабатывались и подгонялись настолько точно, что в щели комару хобота не просунуть. И, наконец, гигантские валуны самой известной трехъярусной зигзагообразной кладки «под молнию», когда с предельно плотной подгонкой строители уложили «кирпичики» весом до десятков тонн и совершенно неповторимой формы, индивидуальной для каждого камня.

Дамире было трудно поверить, что три столь радикально различные технологии могли применяться в одном месте одновременно. Но самое главное: помня о существовании спинозавров, она никак не могла отделаться от подозрения, что ступенчатость всех крепостей инков связана не с их фортификационным безумием, когда одно крупное прочное укрепление заменяется чередой стен поменьше, а с тем, что живой «подъемный кран» не мог забросить камни на высоту больше пяти метров. И его приходилось поднимать с уровня на уровень по мере увеличения высоты.

Хотя, само собой, крепости инков и эпоху динозавров разделяют несколько миллионов лет. А камни Ики с их изображением, антикварные статуэтки и древние игрушки — безусловная подделка.

Шеньшун суетился далеко в стороне от основных туристских троп, выискивая что-то аж за «Священным озером». Он ползал по грудам камней, принюхиваясь, прислушиваясь, иногда даже укладывался на землю и лазал среди редкого кустарника возле пыльной автодороги и рощицы за ней. Дамира его, естественно, не торопила. Ей и самой было что посмотреть. Только уже сильно после полудня страж богов подошел к ней и горестно признал:

— Их здесь нет. Никаких признаков. Они ушли или погибли.

— Разве они не были вашими врагами, Шеньшун? Ты говоришь это таким тоном, словно пережил трагедию. А вроде как должен радоваться.

— Как можно радоваться исчезновению богов? Как можно радоваться исчезновению целого мира, пусть даже и враждебного? Но моему создателю ныне больше ниоткуда и ничто не грозит — в этом ты права. Его можно пробуждать.