— Может, ты немножко подождешь? Очень хочется посмотреть Мачу-Пикчу, раз уж я очутилась в Перу. Никогда в жизни себе не прощу, если не воспользуюсь случаем. Тем более, что после пробуждения бога ничего уже может и не получиться, верно? Все изменится, все пойдет кувырком, мир станет совершенно другим, о прежних возможностях, правах и желаниях придется забыть. Верно?

— Да, — согласился нуар. — Смертным придется признать его власть. Но я попрошу, чтобы твои желания остались без ограничений. Может быть, он согласится.

— А может, просто съездим в Мачу-Пикчу прямо сейчас — и не станем озадачиваться его волей? — Перспектива пробуждения неведомого бога и гибели привычного мироздания Дамиру отчего-то ничуть не испугала. Наверное, страх давно уже перегорел, сменившись легким любопытством: а что будет там, за горизонтом?

— Прямо сейчас? — переспросил восставший из мертвых. — Хотелось бы сперва перекусить.

— Так пошли, — пожала плечами археологиня, — кто нам запрещает?

Она взяла стража богов под локоть, повела к дороге и мимоходом спросила:

— Ты не знаешь, каким образом древним строителям удавалось так плотно подгонять камни в полигональной кладке?

— Это получалось случайно, — печально ответил нуар. — Камни возили большие звери, выращенные специально для этого. Они заглатывали валуны в каменоломнях, шли к месту стройки и там изрыгивали. От желудочного сока поверхность камня размягчалась, и если их быстро ставили на место, они слипались с соседними и принимали форму того места, куда их кинули. Чем дольше приходилось везти камень, тем лучше он садился в стену.

— Не может быть! Тут есть махины в триста шестьдесят тонн весом! Это кто же мог проглотить эдакую громадину и донести до вершины?

— Смертная, мы же в горах, — с некоторым недоумением повернул к ней лицо Шеньшун. — Здесь везде валяются камни самых разных размеров! Те, которые были близко, в начале стройки запихнули в стены как есть. Из далеких россыпей носили те, что поменьше.

— Да? — Стыдно признать, но такая простая мысль в голову археологини не пришла. И она поспешила поменять тему: — А что чужие боги? Где они тут обитали?

— Там, внизу, — развернувшись, указал за «Священное озеро» нуар. — Но там ничего не осталось. Вообще ничего. И даже их священная обитель разломана на куски и свалена грудой на пустыре.

— Не может быть, — привычно мотнула головой Дамира и пошла в указанном направлении. Нуар не возражал.

Потратив полчаса на осмотр гранитного хлама и валунов от десятка до полусотни тонн каждый, ученая была вынуждена признать: да, это действительно обломки. Если камень лежит вниз обработанной стороной, а колотая гранитная поверхность выпирает наверх, трудно поверить в то, что изделием пользовались как есть, снизу, не беспокоясь о внешней привлекательности.

— Больше похоже на то, что строение подорвано мощным зарядом, и осколки свалились по сторонам как попало, — уже вслух закончила она.

— Это невозможно, — покачал головой Шеньшун. — Боги не знали оружия, похожего на вашу атомную бомбу. Подобных разрушений они причинить не могли.

— Если не могли они, а разрушения налицо, — сделала вывод археологиня, — значит, взрывал кто-то другой. Испанцы отпадают. Порох слишком слаб, да и грабить целые строения удобнее, чем развалины. Испанцы чужие святилища просто разбирали и свои храмы из этих камней строили. Но ты подумай: в Мохенджо-Даро следы взрыва, здесь следы взрыва. Странное совпадение.

— Кто-то уничтожал следы существования богов?

— Тоже интересная версия. Но в одном ты абсолютно прав: нам уже давно пора перекусить.

Через час неспешной прогулки они уже сидели за столиком на площади с чарующим названием де лас Назаренас, возле скромного скверика из трех деревьев, и пили из маленьких чашечек кофе с пирожными, ожидая, пока хозяин заведения приготовит некое ахе-де-гальина, рецепт которого Дамира уточнять не стала. На улице припекало солнышко, но здесь, в горах, даже в самый разгар июльского дня было далеко до московского зноя.

От ворот собора, увенчанного сразу двумя звонницами, к столикам подбежала дворняжка размером с болонку, завиляла хвостом. Нуар вытянул руку. Собачка покрутилась за своим хвостом, тявкнула, покрутилась в другую сторону. Поднялась на задние лапы. Восставший из мертвых усмехнулся, отдал ей с руки остаток пирожного, покачал пальцем. Проглотив угощение, псина убежала.

— Что это было? — поинтересовалась Дамира.

— Там, на улице, когда на меня напали… Собаки мне не подчинились, не ушли. Продолжали грызть. Я решил, что они меня больше не слушаются. Но… Оказывается, ошибся. Возможно, их направлял кто-то более сильный.

— Кто может быть сильнее тебя?

— Бог. Но он спит. Они все или сгинули, или спят. И тем не менее, меня кто-то попытался убить. — Нуар вздохнул. — Зря ты отговорила взять с собою меч. С ним было бы куда спокойней.

— В самолетах подобную поклажу, мягко говоря, не одобряют. И у нас даже не было чемоданов, чтобы спрятать его в вещах.

— Кто-то разрушает память о богах. Меня это тревожит. Если так ненавидят память — возможно, уцелели враги их самих?

Официант принес две глубокие тарелки с каким-то белесым напитком, в котором плавала лапша, поставил одну перед женщиной, другую перед Шеньшуном, выложил на скатерть завернутые в салфетку ложки.

— Что это? — не поняла археологиня.

— Суп а-ля-креоло, — почти по-русски отчитался официант.

— Ты заказывал? — покосилась на нуара археологиня.

— Нет… Может, неправильно указал, чего мы хотим?

— Скорее всего, просто дурят наивных туристов, — улыбнулась официанту Дамира. — Разводят по полной. Ну, ладно, раз принесли — попробуем.

Суп оказался настолько острый, что после пятой ложки женщине захотелось продышаться. Она откинулась на спинку стула, сделала пару глотков кофе, унимая пожар во рту.

— Шеньшун, а почему началась война богов? За что они сражались? За землю, за рабов, за полезные ископаемые? За что?

— Боги создали очень много сильных, выносливых, могучих существ. Летающих, плавающих, способных своротить целые горы, — ответил нуар, продолжая есть. — И когда их всесилие стало очевидным, некоторые из наимудрых богов предложили остальным переделать самих себя. Тоже научиться нырять на дно океанов, взлетать в воздух, сделать мышцы сильнее, кости прочнее, тело стремительнее. А главное — стать еще мудрее, чем прежде. Эта мысль показалась многим кощунством, ибо самих себя боги считали высшими существами, венцом творения, совершенством и никогда бы не позволили менять свою плоть. Однако нашлись и те, кто не отверг этого предложения. Ведь изменение самих себя позволило бы новому поколению достичь еще больших возможностей, чем ранее.

— И? — передохнув, Дамира снова вернулась к трапезе.

— Те, что не желали меняться, попытались запретить остальным это делать. Они боялись, что новые боги, став невероятно сильнее и мудрее, поработят их, низведут на уровень смертных, превратят в слуг. Желающие меняться не подчинились. Они стали уходить оттуда, где большинство оказалось против них, собираться вместе, основывать свои селения и жить по своим законам — законам искателей знания. Опасаясь, что новое поколение высших богов родится в любой миг, противники изменений применили силу. Они решили уничтожить или хотя бы запугать искателей.