парировал Костя, – зарабатывать, чтобы хватало на хороших врачей.

– То есть на скорой плохие врачи? – отец повысил голос и развернулся, глядя в упор на Костю.

– Я не это имел в виду. Просто деньги – это показатель. Может быть, не самый объективный, но другого пока не придумали, – Костя чуть сбавил обороты, пытаясь перевести спор в дружелюбное русло. – Но, естественно, всегда есть исключения.

– Ладно, слава богу, у нас в семье есть кому лечить и кому деньги зарабатывать. Сегодня едем зарабатывать, а завтра будем лечить, – отец рассмеялся и протянул Косте открытую ладонь.

– Замётано, – весело произнёс Костя и хлопнул своей ладонью по отцовой.

Дорога летела вперёд. Успокаивая, примиряя, сближая, она вела вдаль, к новым, неведомым приключениям. Это направление было федеральным, где-то далеко, почти за полторы тысячи километров, была Москва, и Костя осознавал, что с каждым километром приближается его мечта. Дорога была хорошей: по две полосы в каждую сторону, гладкий асфальт. Не нужно было тащиться за фурами, можно было легко их обгонять. Лишь редкие камни иногда вылетали из-под колёс грузовиков, щёлкали по лобовому стеклу, напоминая о том, что нужно посмотреть на спидометр и сбавить скорость.

– Полюби дорогу, сынок, – отец неожиданно пре рвал его размышления.

– Что?

– Полюби дорогу, это важно. Пока вы вместе, всё будет хорошо. Ты – за неё, она – за тебя. Получай удовольствие от простой езды, от мелькания деревьев, пройденных населённых пунктов. Отдыхай, расслабляйся…

– Как только наезжу тысяч сто, наверно, научусь расслабляться, а пока перед каждым опасным обгоном сердце начинает биться. – Костя откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться. Он, как хвост, пристроился за фурой, чуть ослабив хватку руля.

– Сердце стучит – это хорошо, – прервал молчание отец, – ты можешь у него поучиться.

– Может, лучше у мозга? – сострил Костя.

– Сердце не устаёт, работая сто лет непрерывно. И после каждого сокращения оно способно отдыхать.

Костя выключил магнитолу, давая отцу возможность рассказать о том, что ему интересно. Тот с благодарностью оценил этот жест и продолжил:

– В каждой клетке человека – разность потенциалов. Калий сюда, натрий оттуда, образуется ток. Организм, если хочешь, – это генератор электричества! За счёт него и работает сердце без устали. Бицепс может устать, а сердце – нет.

Костю потянуло в сон. Он не привык ездить по трассам. Сначала ему показалось, что передвижение по городу гораздо сложнее – постоянно нужно следить за другими машинами, пешеходами, светофорами и знаками. А здесь – выехал, вдавил газ в пол и забудь обо всём на полтора часа. Но эта простота обманчива. От неё и засыпаешь, привыкая к однообразной дороге. Цена ошибки здесь совсем другая. «Полюбишь тут дорогу. Только расслабился – и уже в кювете или в заднице какой-нибудь фуры».

Костя приоткрыл окно и подставил лицо под хлынувший в салон свежий осенний воздух. Растёр уши, похлопал себя по щекам, разгоняя сон.

– Поменяемся? – спросил отец.

– Нет, полчаса только едем.

– Хорошо, но если почувствуешь, что засыпаешь, не терпи. Сразу останавливайся. Здесь достаточно на полсекунды отключиться, и всё.

Костя крепче взялся за руль и чуть сбавил скорость. Слова отца произвели на него впечатление.

– У сердца защита мама не горюй, – продолжил рассуждать отец. – Вдруг отказ водителя сердечного ритма. Тут же эту функцию берут на себя другие водители. Хуже, но человек живёт. Если и эти сдохли, ещё третьи есть, человек будет жить. Так сердце распорядилось, без нашего участия.

– Пап, – прервал его Костя, – можешь взять из портфеля папку с документами и кое-что посмотреть?

– Всё, всё… работаем. – Отец достал папку и начал перебирать документы.

– Там список клиентов на двух страницах. Магазины разные. С адресами, телефонами и цифрами около каждого.

– Да, нашёл.

– Посмотри, там вверху магазины с самыми большими продажами. Назови мне самый крупный.

– Так, сейчас, – отец минуту корпел над списком, наконец нашёл. – Можгинское райпо. Товарооборот за месяц – один миллион четыреста сорок тысяч. У остальных меньше миллиона.

– Посмотри рядом столбец – дебиторская задолженность.

– Два миллиона девятьсот тысяч.

– О-охренеть! – Костя на секунду оторвал взгляд от дороги, чтобы заглянуть в распечатку и удостовериться в этих цифрах. – Это что за магазин такой, райпо?

– Райпо – это районное потребительское общество. Эта система сохранилась ещё с советских времён. Когда не было частных магазинов, были такие общества, которые объединяли разные сельпо, сельхозпредприятия, склады.

– Видимо, в деревнях всё ещё Советский Союз. Ладно, разберёмся. Долго нам ехать?

Отец поднял голову, посмотрел по сторонам и с уверенностью сказал:

– Подъезжаем.

Все значимые учреждения и магазины Можги находились рядом, в центре города. Побитый асфальт перемежался с идеальными дорожками, выложенными брусчаткой, а облезлые фасады – с новыми особняками, облицованными импортной плиткой.

На небольшом холме стоял двухэтажный особняк с огромной красной вывеской «Коммстройбанк». Перед въездом на главную площадь города красовался билборд с рекламой банка: эффектная девушка протягивала вам пачку долларов. Слоган призывал брать кредиты под выгодные проценты.

На небольшой парковке стоял новый серебристый «мерседес». Какой-то тип, то ли водитель, то ли мойщик, в мятых брюках и кожаной куртке, тщательно протирал лобовое стекло и фары.

К банку, тарахтя на всю улицу, подъехал мотоцикл с коляской. Водитель был в огромном тёмно-зелёном плаще, закрывавшем всё тело, в кожаных перчатках и в каске. Из коляски вылез мужик, одетый в серый костюм с красным галстуком, в кепке и с чёрным портфелем, и спешно вошёл в банк.

– Помнишь фильм с Евдокимовым? – поражённый Костя проводил мужика взглядом. – Где он платный туалет открыл в деревне.

– Точно, – отец огляделся и увидел то, что они искали. – Райпо слева.

На отдельно стоявшем здании красовалась вывеска «Можгинское райпо».

Костя сделал круг по площади и остановился перед тремя одинокими берёзами, служившими парком при учреждении. Здание было типичным строением восьмидесятых годов. На первом этаже, который обычно называли «стекляшкой», располагались магазин и столовая. На других этажах, по всей видимости, администрация потребительского общества.

– Давай сначала перекусим, – предложил Костя.

– Как скажешь, сегодня ты начальник, – с радостью откликнулся отец.

На часах уже было двенадцать, и народ постепенно заполнял зал столовой. Костя с отцом встали в очередь перед длинной линией раздачи и, взяв подносы, стали набирать себе еду.

Оплатив на кассе обед, они заняли столик у окна. Он был покрыт бледно-розовой скатертью, на которой стояли крошечная ваза с искусственным цветком и салфетница с разрезанными пополам салфетками.

Судя по верхней одежде на некоторых стульях, столовая пользовалась популярностью не только у служащих райпо. Большинство обедавших были женщины с обязательными химическими завивками, и чем эти женщины были старше, тем ярче и ослепительнее был цвет их волос. Поверх бархатных платьев были надеты кофточки, на груди красовались увесистые