неплохой словарный запас.

И похоже она слышат от меня русский, когда хочет сама. Всё ещё непонятно, как работает переводчик Лиэля.

— И что ты думаешь об этом?

— Россия сложная страна, но точно не плоха. Её душа большая, как её размер. Жаль, что до неё трудно добираться. Люди гостеприимны, но закрыты. Добры, но черствы. Хотят помочь, но делают хуже. Грубят, когда подбодрить и хвалят, когда хотели унизить. Это страна… — замялась Элизабет. — Когда белый и чёрный.

— Страна контрастов?

— Точно, — кивнула она. — Страна контрастов. Ещё выражение быть, было, то есть…

— Умом Россию не понять?

— Да, да! Верно.

Элизабет кивала излишне сильно, как ребёнок и у неё на лице сверкала такая же детская улыбка.

— Ты понимать… — смутилась она. — Понимаешь меня.

— Ты слишком много знаешь о России за такой короткий срок.

Элизабет не видела всей тёмной стороны моей страны. Войну синдикатов, коррупцию чиновников и разрозненность людей этой страны. Но это даже к лучшему.

— Я много читала и наблюдала. Девушки в классе много говорят и из них могу создать образ России. Иностранцу всё русское попадается в глаза.

Мы продолжили наш разговор. Элизабет уже не стеснялась и говорила без страха, благодаря чему у неё было всё меньше ошибок в речи. Я поправлял её лишь когда она сама просила и давал подсказку, когда сомневалась.

Похоже прежде, чем приехать в Москву она посетила другие города и даже побывала в деревне. С переводчиком она посетила несколько культурных центров и даже побывала на празднике малых народов в Новгороде.

Её восхищала разность и неоднородность России и то, как многие малые народы, что смешались с русским населением переживали не только атаки монстров, но и сильную стихию, которая разбушевалась после катаклизма.

— В Англии мне учитель один раз сказал, что русские научились магии льда, чтобы не умереть от холода.

— Наверное, — пожал плечами я. — В Москве не такой холодный климат, как за Уралом, но тоже не сахар.

— А ты русский? — внезапно спросила Элизабет. — Выглядишь, как русский. Но черты, не все также.

— Я метис.

— Кто? — удивилась она. — Это народ такой?

— На английском, это же также звучит.

— Что? Я не знаю такого слова на английском.

Глаза принцессы с интересом стали рассматривать мои черты лица.

Если бы мне действительно было шестнадцать, то я может и смутился, но сейчас мне это просто кажется милым.

— Это когда у человека есть кровь разных народов. Моя мама была русской, а папа принадлежал к кому-то из Сибири. Правда, я не знаю к кому. Папа не любил своих родственников, поэтому не поддерживал контакт. А когда умер отец у меня не осталось человека, у которого я мог спросить кто я по крови.

— В России так много разных народов…

Элизабет развернулась к уже почерневшему небу и шокировано прикрыла рот.

— Уже так поздно! — воскликнула она на английском. — Мой водитель уже заснуть успел, наверное!

— И правда у меня метро уже уехало придётся такси вызывать.

Мы слишком с ней заговорились и забыли про время.

Честно признаться у меня впервые такое, когда не хочется переставать говорить с кем-то.

— Тогда попрощаемся? — сказала она.

— Пока, — кивнул я.

— До сви-да-ния!

Элизабет легко побежала по крыше к выходу, поворачиваясь ко мне и махая рукой.

Даже в ночи её золотые волосы сияли под блеском Луны.

— Чаплик, вызови мне такси, — приказал я, когда она ушла.

— Такси придёт к воротам академии через двадцать минут.

Долго, но делать нечего.

Я посмотрел на горизонт, где сиял сотней огней общественный район. Клубы, казино и другие развлечения для взрослых всё ещё работали, даже с большим энтузиазмом, чем днём.

Если приглядеться дальше, то можно увидеть огромные здания с сотней этажей, на чьих стенах горела ярко реклама.

Посмотрев чуть вправо, я видел лесистую местность, среди которой тянулись длинные дороги, идущие до первого района.

Там в основном располагаются частные дома и множества особняков, также все они разделены приличным расстоянием, заполненным лесом.

В этом городе земля распределена неравномерно.

Пока люди ютятся в муравейниках, такие же люди, но с более высоким социальным положением имеют собственные леса, парки и бассейны, походящие скорее на личные озёра.

Эта несправедливость рождает в сердцах многих обиду.

Я же ощущал лёгкое равнодушие.

Весь этот город, этот мир, в который Лиэль вдохнул жизнь, используя мои скромные писательские навыки, он всё ещё был мне далёким и немного чужим.

Хотя чем больше я взаимодействую со своими героями, тем более реальным и родным всё это становится.

Мне кажется, я начинаю забывать, что это моя книга.

— Такси скоро приедет, — сказал Чаплик.

До выхода из академии топать минут семь.

Пойду заранее, вдруг такси приедет раньше.

Я стал спускаться по всё ещё освещённым, но пустым этажам Академии.

Некоторые клубы работали над своими проектами в академии, а какие-то преподаватели проводили дополнительные лекции для своих студентов.

Похоже все они либо имели личный транспорт, либо своих водителей.

Удивительно, как кто-то может работать, когда остальные отдыхают? Никогда этого не понимал, наверное, потому что я сам не трудоголик и моя работа в деревне кончалась с приходом темноты.

В прошлой жизни я чем-то напоминал крестьянина, работавшего от рассвета до заката.

И человек вроде меня хотел стать писателем?

Не удивительно, что Азазелло смеялся надо мной…

Глава 15

Выжившая

Мне снился сон о девочке.

Эта девочка не помнила родителей и едва научилась говорить. У неё были чёрные волосы и алые глаза, а тело было худым и маленьким, неспособным защитить себя.

Девочка шла по пустынным улицам, проходя шаткие деревянные дома, лужи грязи и экскрементов, а также опасаясь других людей, которые со злостью на неё смотрели.

Она пугалась каждого шороха и нового лица.

Внезапно на улице появился из портала белый маленький волк.

Девочка попыталась убежать, но волк быстро нагнал её, валя на землю. Она попыталась защититься своими маленькими ручками, но волк лишь укусил её за руку, оставляя первый шрам на её ладони и позволяя первый раз увидеть ей своей алой крови.

Девочка заплакала и закричала на весь остальной район:

— Па-ма-ги-те! По-жа-луй-ста! — некоторые слова она глотала от боли.

Никто не вышел, никто не был готов помочь в этом районе.