Нужно что-то делать. Сбить его с ног. Схватить ружье. Двигаться.

Берджес вскинул ружье к плечу, прицелился и нажал на курок.

Слишком поздно.

Промахнулся. Ублюдок промахнулся! Все снова стало ясным, как божий день, каждая деталь проявилась в высочайшем разрешении HD Technicolor, да еще и в Dolby Surround, шлепанье волн по платформе, волокна дерева на мостках, чешуйки ржавчины на перилах, золотистый блеск взлетевшей в воздух медной гильзы и резкое «дзинь» от ее удара о стену сарая.

ВПЕРЕД!

Я бросился на жирного ублюдка головой вперед, как таран.

И ведь ничего не болело. Словно вновь родился.

Со всего маху угодил в надутое брюхо Берджеса — он отлетел и врезался спиной в дверную раму. Он был не только громадный, но еще и очень тяжелый — все равно что на регби во время отбора мяча влететь в диван. «Два — двадцать два» вылетел у него из рук и ударился о деревянную платформу.

— Не трогайте меня! — заорал он.

Я так и сделал — занес кулак, целясь жирному ублюдку в лицо, но он был быстрее, чем казался. Топая ногами по мосткам, пронесся к ограждению, рядом с которым стоял я. Мостки затряслись.

Я схватил ружье и направил прямо в громадную спину Берджеса.

А он стоял у перил и смотрел на воду.

Почему не бросился за ружьем?

Я передернул затвор, досылая патрон в ствол.

Берджес ткнул пальцем в залив:

— Ага! Я достал тебя, маленькое дерьмо!

Мимо, футах в восьми от баржи, проплыло серое тело — шкура как покрытый веснушками неопрен, на боку ярко-красная рваная дыра. Тело крутилось и извивалось, один ласт судорожно дергался, создавая маленькие водовороты в окрашенной кровью воде. В длину футов пять, не меньше. Господи…

Берджес повернулся и ухмыльнулся мне, словно придурок с бензопилой:

— Багор! Дайте мне багор, быстро!

— На колени. Руки за голову.

Лодка неторопливо приближалась к платформе. На носу, держа наготове моток веревки, стоял констебль Кларк. Бенни выглядывал из окошка рулевой рубки.

Констебль, вытаращив глаза, беззвучно открывал и закрывал рот и, не отрываясь, смотрел на полоску крови, тянущуюся из открытых дверей сарая к мосткам. Потом перевел взгляд на меня, сидящего на солнышке, на раскладном стуле, с ружьем на коленях.

Наконец голос у Ройса прорезался:

— О господи…

Лодка стукнулась о платформу.

Он бросил веревку, закрепил:

— Мы услышали выстрел… Где Арнольд Берджес?

Констебль вскарабкался на мостки и, закрыв рукой рот, уставился на кровавый след:

— Что вы сделали? Я же говорил вам! И что мне теперь… Как мне теперь это объяснять?

Бенни кивнул:

— Что, рогами зацепились? А я предупреждал — рассердишь Арни, и за ним не задержится.

Ройс сделал пару глубоких вдохов, судорожно провел руками по бокам:

— Надо сообщить об этом. Добраться до радио и сообщить. Это не твоя вина, Ройс, ты ничего не смог бы сделать. О господи…

Бенни поднял мешок с рыбьим кормом и бросил его на мостки:

— Ройс, дорогуша, чего тут оправдываться. Арни — это Арни, ты это хорошо знаешь.

— О господи, нам, наверное, нужно протралить залив — что, если тело унесет в море? Всю вину тогда на меня возложат! — Констебль переступил с ноги на ногу.

Из сарая вышел Арнольд Берджес — верхняя часть гидрокостюма снята и висит на поясе, руки скрещены на громадном брюхе. Белая футболка запятнана на груди красными пятнами, руки по локоть в крови. Вытер руки полотенцем:

— Ты принес остатки корма, Бенни?

— Живой… — Ройс схватился за поручень обеими руками, закрыл глаза и стал наклоняться вперед, пока его лоб не коснулся ржавого металла. — Слава тебе, Господи…

— Ты где был, Арни? Бедный констебль Кларк беспокоится — думал, что ты дуба дал.

Берджес ухмыльнулся:

— Я его достал.

— Не может быть. — У Бенни отвалилась челюсть — пломб в ней было больше, чем зубов. — Ты сделал этого жадного засранца?

Кивок в сторону сарая:

— Там, внутри.

— Ха-ха! — Бенни исполнил короткий танец и поскакал внутрь удостовериться.

Ройс выпрямился, вытер рукой лоб, затем повернулся и заглянул в сарай:

— Черт побери…

Тело тюленя, вспоротое от хвоста до глотки, висело вниз головой над куском брезента. Под ним, дымясь в морозном воздухе, кучей лежали внутренности. В воздухе стоял тошнотворный запах протухшей рыбы, даже Ройс слегка поперхнулся, и его нельзя было за это винить.

Он откашлялся:

— Ты застрелил этого…

— Этого большого ублюдка, так что ли? — Берджес присел на корточки перед кучей внутренностей и вырезал громадный лиловый кусок, размером с большую грелку. Бросил печень на разделочную доску. — Догадайтесь, что у нас сегодня на ланч.

— Ха! — Бенни помчался к дверям. — Я за пивом!

Ройс выпятил грудь:

— Арнольд Берджес, вы арестованы за нарушение Закона Шотландии о защите морских млекопитающих от две тысячи одиннадцатого года. Вы не имели права стрелять в тюленей без…

— Все в порядке. — Я положил руку на плечо констебля. — Эту часть я уже проговорил — у него есть лицензия.

Берджес кивнул на официального вида письмо, висевшее на стене сарая рядом с кормушкой:

— Мы все перепробовали: сети, ловушки, акустические отпугиватели, — этот жадный ублюдок все равно возвращался. Почти три тысячи рыб испортил. — Снова сел на корточки и отрубил что-то похожее на почку. — Получил по заслугам.

Берджес и я сидели на мостках спиной к сараю, закрывшись от ветра, и нежились на солнышке. С этой стороны баржи вид был просто невероятный: но обе стороны горы, спускающиеся к сверкающей воде, недалеко впереди острова, словно изумруды на голубом шелке, а еще дальше — Атлантический океан, словно окутанная туманом нить блестящих сапфиров.

Изнутри доносился ритмичный шорох — это Бенни и Ройс высыпали мешки с кормом в металлический бункер. Солнце пригревало. И запах кошачьего корма казался не таким отвратительным, как раньше. Гораздо лучше, чем вонь от выпотрошенного тюленя.

Берджес смотрел на покрытую рябью воду, глаза его были опухшие и красные.

— Можете поверить, мы на самом деле думали, что открытки перестанут приходить, если мы переедем, — тихо сказал он.

— Мне очень жаль, что вам пришлось узнать об этом таким образом. Кто-нибудь должен был сказать вам об этом вчера, когда мы… опознали Лорен.