– Сейчас будет произведен обыск – и гостиничного номера, и личный обыск! Затем вы проследуете с нами в отделение милиции! Там будет составлен протокол о задержании.

– Я что, арестован?

– Гражданин Нестеров, вы задержаны по подозрению в соучастии в убийстве двух и более лиц! А также по подозрению в совершении преступных деяний, подпадающих под действие российского и международного законодательства! Вам будут разъяснены ваши права в соответствии с нашим законодательством.

Шаврей посмотрел на одного из оперативников.

– Хорошенько осмотрите номер! Понятых сюда! И наденьте-ка на этого господина наручники.

Марина Панова стояла у зарешеченного окна, рассматривая уже вполне знакомый ей вид. Прямо впереди, как говорят моряки, «по курсу», за невысоким бетонным забором, виден Калининградский морской канал, чуть левее – пустующий причал с полуразобранным краном. К нему ведут рельсы со стороны терминала «Балтийский лес». Cами пути заросли травой и даже мелким кустарником; рельсы уже порядком прихвачены ржавчиной. Это тупиковая ветка – по ней уже несколько лет не ходят товарные поезда.

Наверное, Марина могла бы сейчас и про себя сказать, что жизнь загнала ее в тупик. Она уже вторые сутки находится на этом небольшом охраняемом объекте в городе Светлом, расположенном на берегу Калининградского (Вислинского) залива, на равном расстоянии от облцентра и Балтийска. И пока никакой ясности в ее судьбе не появилось.

Панову привезли сюда позапрошлой ночью. Появление в Чкаловске Андрея Губарева (в компании еще с тремя или четырьмя людьми в штатском) было для нее сродни грому среди ясного неба.

Андрей, помнится, спросил, при себе ли у нее та ампула, про которую она рассказала по телефону. Марина передала ему футлярчик, где в герметичном самозакрывающемся пластиковом пакетике, завернутая в вату, лежала та самая ампула без маркировки, что ей дал для экспресс-анализа Леша Костин.

Поговорить тогда они толком так и не успели. Что-то у них произошло, кто-то в тот момент позвонил Андрею. После этого звонка Губарев оставил девушку на попечение двух своих помощников, а сам с остальными сотрудниками куда-то уехал. Марине даже не дали толком попрощаться с друзьями отца – Кузьмичевым и Чиянцем. Ее усадили в микроавтобус. Через час они уже были в Светлом, на этом объекте, расположенном на юго-восточной окраине бывшего прусского городка Циммербуде. Человек, назвавшийся Виктором, остался на объекте (именно он опекал Панову сутки с лишним). А второй мужчина тотчас же уехал…

Марина видела через разграфленное решеткой окно второго этажа, как по каналу прошел среднетоннажный контейнеровоз. Судя по наличию контейнеров на верхней палубе и по осадке, судно следует в порт на выгрузку. В дверь ее временного «номера» – раскладной диван, кресло, телевизор на подставке, холодильник с запасом пищи и напитками, санузел – постучались. Она, не оборачиваясь, громко сказала:

– Входите, Виктор!

– Марина, это я… Губарев!

Панова бросилась к нему. Андрей был одет в штатское: темные брюки, белая сорочка, легкая светло-серая куртка. Под левой мышкой, оттопыривая полу куртки, – пистолет в наплечной кобуре… Роста он примерно такого же, как Костя, – под сто девяносто. Крепкий, очень сильный физически мужчина; подбородок раздвоен ямочкой, стрижен коротко, по-армейски. Панова обратила внимание, что лицо у Андрея осунулось, а глаза покраснели, как будто он сам не спал несколько суток. Видно, и ему в последнее время довелось пережить немало неприятностей и пройти через какие-то испытания…

– Андрюша… Ну что?! Какие новости?!

Губарев кивком указал ей на диван (она еще раньше убрала постель в ящик для белья). Взял из холодильника бутылку минералки, налил полный стакан, опустошил его в один прием.

– Марина, новости самые разные, – Губарев опустился в кресло. – Есть и хорошие, но и скверные тоже имеются. Даже не знаю, с чего начать.

– Что с Алексеем?

– Он пока в изоляторе. Но оставаться там будет недолго.

– Костина освободят?

– Не все так просто. Многое будет зависеть от развития ситуации.

– Есть какие-то сложности? Или… Или же против Леши есть серьезные материалы или улики?

– Марина, я тебе не все сейчас могу сказать.

– Служебная тайна? – Панова горько усмехнулась. – Ты такой же, как Лешка. Чуть что – «служебная тайна». Что-то крутите, вертите, темните. А потом…

Не договорив, она махнула рукой.

– Марина, ты права, конечно. Но… – Губарев почесал раздвоенный ямочкой подбородок. – Скажу то, что могу. Из местного изолятора Лешу «выпишут» уже в ближайшие часы. Его дело затребовали в более высокие, нежели областной уровень, инстанции, – Губарев поднял глаза к потолку. – Его самого – в рамках другого уголовного дела – должны будут доставить на «материк».

– Пока ничего не поняла.

– С ним все будет нормально, Марина! Я не исключаю, что Алексей может оказаться на свободе даже скорее, чем некоторые себе это представляют. Но не все зависит от него, от меня и нашего руководства. Так что… Так что пока ограничусь сказанным.

– А что с папиными друзьями? С ними все в порядке?

– Той ночью двое неизвестных проникли в дом Чиянца…

– Дяди Саши? О боже…

– Не волнуйся, с ним все в порядке! Они не успели причинить ему вреда! Их, правда, не смогли задержать. Улизнули, сволочи! Успели скрыться до появления милиции! И до того момента, как к дому Чиянца подъехала машина с нашими сотрудниками…

– Они что?.. За мной приходили?

Андрей бросил на нее внимательный взгляд.

– Марина, сейчас это не суть важно. Здесь ты в полной безопасности!

– Как долго вы будете тут меня держать?

– Суток двое или чуть больше.

– А дальше что?

– Возможно, тебе, как и Алексею, придется поменять место жительства. Есть и другой вариант: кое-кто ответит за случившееся. И «присядет» надолго… – В голосе Губарева прозвучали жесткие нотки. – Но в любом случае не исключено, что и тебе, и Костину придется какое-то время провести вдали от этих мест. При худшем раскладе.

– Это моя родина, Андрюша! Почему я должна уезжать отсюда?

– И моя тоже. Хотя я и служу сейчас в «центре»… Эй, эй, Марина, не надо плакать!

Он достал из внутреннего кармана носовой платок. Подошел к Пановой и протянул его ей.

– Маринка… Ну прекрати! Ты молодцом держалась все эти дни! И хотя вряд ли догадываешься об этом, очень, очень нам помогла!

– Да ну?! Ну чем я вам могла помочь?! – Панова улыбнулась сквозь слезы. – Бегала все эти дни, как заяц! Ты просто меня успокаиваешь…

– Ампула! Это очень важно! Хорошо, что ты ее не выбросила!

– А что, уже известно, что за препарат в этой ампуле? Что-нибудь наркотическое?