— А я думал, что они к тому времени уже разошлись.

— Официально, да. Тоже, наверно, какие-то их штучки.

— Почему вы так говорите? — Я стряхнул на пол длинный столбик пепла.

— Потому что между ними все осталось по-старому.

Крузмарк нажал кнопку рядом с дверью.

— Выпьешь?

— Виски выпил бы.

— Скотч?

— Лучше бурбон, если есть. Со льдом. Ваша дочь когда-нибудь упоминала о некой Евангелине Праудфут?

— Праудфут? Не соображу… Может, и было что.

— А про вуду она что-нибудь говорила?

В дверь постучались, и в комнату вошел дворецкий.

— Да, сэр?

— Мистеру Ангелу стакан бурбона со льдом, а мне бренди. Погодите, Бенсон. Принесите мистеру Ангелу пепельницу.

Бенсон кивнул и закрыл за собой дверь.

— Это дворецкий? — поинтересовался я.

— Личный секретарь — дворецкий с мозгами.

Крузмарк сел на велосипедный тренажер и принялся методично наматывать воображаемые километры.

— Что там про вуду?

— Джонни еще увлекался вуду. Как раз в те времена, когда черепа раздавал. Ваша дочь не упоминала об этом?

— Нет. Вуду она как раз не занималась. Все перепробовала, а это нет.

— Фаулер говорил, что у Джонни была амнезия. Он узнал Маргарет?

— Нет. Он как лунатик был. Молчал и в окно смотрел.

— Иными словами, держался так, будто он с вами не знаком?

Крузмарк изо всех сил крутил педали.

— Мэг так хотела. Запретила его по имени называть, напоминать ему, что у них был роман.

— Вам это не показалось странным?

— Мэг вообще странная была.

За дверью раздался тихий звон хрусталя, а секунду спустя, постучавшись, вошел дворецкий с мозгами и вкатил бар на колесиках. Бенсон наполнил наши бокалы и спросил, не желаем ли мы чего еще.

— Все прекрасно. Спасибо, Бенсон, — отозвался Крузмарк, поднося, как цветок понюхав, к носу бокал в форме тюльпана.

Дворецкий удалился. Я высмотрел пепельницу рядом с ведерком для льда и затушил сигарету.

— Я тут случайно слышал, как вы советовали Мэгги бросить мне кой-чего в чай. И еще про восточное искусство убеждения…

Крузмарк как-то странно на меня посмотрел.

— Там ничего нет, — сказал он.

— Может, делом докажете? — Я протянул ему бокал.

Крузмарк сделал несколько хороших глотков и передал его мне.

— Поздновато мне в игры играть, — сказал он. — Ты мне должен помочь.

— Тогда играйте по-честному. Маргарет виделась с Фаворитом после той ночи?

— Нет.

— Точно?

— Конечно, точно. А ты сомневаешься?

— Работа у меня такая — сомневаться. Откуда вы знаете, что они потом не встречались?

— У нас с ней секретов не было. Такое она бы скрывать не стала.

— Видимо, в женщинах вы разбираетесь не так хорошо, как в кораблях.

— Уж свою-то дочь я знал. Если она и видела его потом, то только в тот день, когда он ее убил.

Я отхлебнул свое виски.

— Хорошая получается картинка. Пятнадцать лет назад парень с полной потерей памяти, который сам себя не помнит, растворился в толпе под Новый год и как в воду канул. А потом вдруг он является из ниоткуда и начинает людей убивать.

— Кого он еще убил? Фаулера?

— Фаулер сам застрелился.

— Брось, — фыркнул Крузмарк, — это подстроить ничего не стоит.

— Правда? И как бы вы это подстроили?

Крузмарк уставился на меня холодными пиратскими глазами:

— Ты ври, да не завирайся. Если б мне надо было, он бы давно уже был на том свете.

— Сомневаюсь. Если он покрывал вашу затею с Либлингом, то он вам был нужнее живой.

— Фаворита надо было убирать! Фаворита, а не Фаулера, — зло процедил Крузмарк. — Ты что за убийство расследуешь?

— Я не убийство расследую, а ищу человека с амнезией.

— Я очень надеюсь, что тебе повезет.

— Вы полиции сказали про Фаворита?

Крузмарк потер свой каменный подбородок.

— Да, задачка была та еще. И на след их навести, и самому не подставиться.

— Уверен, вы смогли их убедить.

— А как же! Они спросили, с кем Мэг встречалась. Я им назвал пару имен, — кого помнил, — а потом сказал, что серьезно у нее было только с Фаворитом. Они, конечно, за него ухватились.

— Еще бы.

— Я им рассказал и про помолвку, и что он со сдвигом был, да еще с каким… Все, чего в газетах никогда не было, рассказал.

— Должно быть, ваш рассказ произвел впечатление.

— Они получили, что хотели. Я просто помог.

— Они спрашивали, где его искать? Что вы им ответили?

— Ничего. Сказал, что с войны его не видел. Мол, последнее, что слышал, — что его ранило. Если они и теперь ничего не найдут, значит, им в полиции делать нечего.

— Понятно. Они дойдут до Фаулера, а там упрутся в тупик.

— Черт с ними. Ты лучше о своих делах подумай. Сорок третий год! Что тут можно найти?

— А я и искать не буду. — Я допил бокал и поставил его на стойку бара. — В прошлом его не найдешь. Если он в городе, то скоро объявится. Только в этот раз я буду наготове.

— Думаешь, я — следующий? — Крузмарк легко слез с тренажера.

— А вы как думаете?

— Я из-за него дергаться не буду.

— Не будем терять друг друга из виду, — сказал я. — Мой телефон в справочнике есть, если что — звоните.

Вручать визитку очередному потенциальному трупу мне как-то не хотелось.

Крузмарк хлопнул меня по плечу и просиял своей миллионерской улыбкой.

— А ты, Ангел, парень не промах.

Он проводил меня до входной двери, всеми порами излучая обаяние.

— Я с тобой еще свяжусь, будь уверен.

Все время, пока я шел вниз, рука у меня ныла от зверского пожатия Крузмарка.

— Вызвать вам такси, сэр? — спросил портье, прикоснувшись к украшенной галуном шапочке.

— Спасибо, я лучше пройдусь.

Мне было о чем подумать, и беседа с таксистом о житье-бытье, происках мэра или новостях бейсбола не входила в мои планы.

На углу стояли двое. Первый, плечистый коротышка в синей ветровке из вискозы и черном спортивном костюме, был похож на школьного тренера по футболу. Второй был парень лет двадцати с зачесанными назад набриолиненными волосами и умоляюще-влажным взором Иисуса с пасхальной открытки. Он был одет в великоватый костюм на двух пуговицах из блестящей зеленой ткани с подложными плечами и заостренными лацканами.