Бабушка слизала с ногтей кровь Маноны.

«Нет! – хотелось крикнуть Маноне. – Нет!»

– Ты всю жизнь была Убийцей Соплеменниц. – Бабушкина речь превратилась в зловещее воркование. – Ты охотилась на крошанских ведьм – свою родню. Когда ты была еще маленькой, твой отец повсюду тебя разыскивал. Он продолжал любить твою мать и после смерти. Такой вот дурак. – Бабушка плюнула. – И тебя он любил, ни разу не видя. Я убила его, чтобы не путался под ногами.

Манона глядела вниз. Смерть была такой желанной, такой манящей.

– Видела бы ты, в какое отчаяние он впал, когда я ему рассказала, как обошлась с твоей матерью и кем намереваюсь сделать тебя. Твоя мать мечтала, что ты будешь дитя мира. Я сделала из тебя дитя войны.

Сделала. Сделала. Сделала…

Железные ногти Маноны царапали темный камень перил. Словесные удары бабушки были еще больнее телесных. Манона думала, что узнала всю тайну. Нет. Ее ждал поистине сокрушительный удар.

– А знаешь, зачем та крошанка весной поперлась в Ферианскую впадину? Ее послали найти тебя. После ста шестнадцати лет поисков они наконец-то узнали, кто является дочерью их убитого принца.

Бабушка торжествующе улыбалась. Манона собирала остатки сил.

– Ее звали Рианнона, как и последнюю крошанскую королеву. Она была твоей сводной сестрой. Она призналась мне в этом под пытками. Думала, что этим спасет себе жизнь. Но когда Рианнона увидела, в кого ты превратилась, она предпочла умереть, не сказав тебе ни слова.

– Я – Черноклювая, – хрипло возразила Манона, сплевывая кровь.

Бабушка шагнула к ней и, продолжая торжествующе улыбаться, вкрадчиво произнесла:

– Нет, внученька. Ты – крошанская ведьма. Убив сестру, ты стала последней в их королевском роду. Ты – крошанская королева.

Никто из ведьм даже не ойкнул, хотя новость была ошеломляющей.

– И умрешь ты, как крошанка, – пообещала бабушка. – Я сама оборву твою нечестивую жизнь.

«Нет, не оборвешь», – подумала Манона.

Поблизости что-то загрохотало.

У Маноны хватило сил перепрыгнуть через перила на карниз. Скатившись оттуда, она очутилась в воздухе.

Воздух и камень, ветер и кровь…

Манона ударилась о теплый чешуйчатый бок. Рана напомнила о себе жгучей болью. Потемнело в глазах.

Сверху доносился сердитый голос бабушки, отдававшей приказы.

Манона впилась ногтями в чешуйчатый бок. Неужели Аброхас? Она держалась цепко, а ее дракон, которому наверняка было больно от впившихся ногтей, торопился улететь подальше от Мората.

Своих ведьм Манона почувствовала раньше, чем сумела открыть глаза. Это были ее Тени – Идда и Бриара. Они летели по бокам. Наверняка прятались где-то поблизости вместе со своими драконами. Значит, они тоже слышали бабушкины слова.

– Остальные улетели вперед! – перекрикивая шум ветра, пояснила Идда, старшая из сестер. – Мы дожидались тебя. Ты тяжело ранена?

– Пустяки, – возразила Манона.

Усилием воли она отодвинула боль. Сейчас ее главной заботой было одолеть пару локтей, отделявших ее от седла. Манона осторожно ползла. Дракон развернулся так, чтобы уменьшить напор ветра.

Бабушкины ногти оставили на животе Маноны несколько борозд, и все они продолжали кровоточить. Вскоре седло стало липким от крови.

Сзади послышался драконий рев, от которого задрожали горы. Погоня.

– Нельзя пропустить их к нашим! – крикнула Манона.

К ней подлетела Бриара. Ветер трепал черные волосы ведьмы.

– У нас на хвосте – шесть Желтоногих из шабаша Искары. Быстро летят, паршивки.

Манона не сомневалась: Желтоногим дана полная свобода действий. Это означало – позволение убить ее и всех ведьм отряда Тринадцати, до которых сумеют добраться.

Она обвела взглядом вершины окрестных гор и темные ущелья внизу. Сестры летали на громадных черных драконах, умевших двигаться почти бесшумно и беспощадных в сражении.

– Две цели на каждую, – приказала Манона. – Идда, ты займешься теми, что слева. Бриара возьмет тех, что справа. Остальных я беру на себя.

Десять ведьм отряда Тринадцати словно испарились. Значит, успели отлететь далеко. Это облегчало задачу.

– Расправляемся с шавками Искары, затем летим к нашим, – распорядилась Манона, плотнее зажимая рану.

– Но, главнокомандующая…

Звание, которым еще недавно Манона гордилась, угрожало высосать из нее последние силы.

– Это приказ! – рявкнула она.

Идда и Бриара послушно склонили голову. Затем так же послушно разлетелись каждая в своем направлении. Совсем как черные лепестки цветка.

Желтоногие нарушили строй. С обоих концов отделилось по две всадницы, устремляясь навстречу каждой из Теней. Оставшиеся две полетели быстрее, намереваясь окружить Манону.

В глазах вдруг все расплылось. Скверно, особенно перед боем.

– Дадим последнее сражение, достойное песни, – прошептала она Аброхасу.

Дракон ответил громким ревом.

Желтоногие приблизились настолько, что Манона могла пересчитать арсенал каждой. Та, что летела справа, испустила боевой клич.

Манона впилась левой шпорой в бок Аброхаса. Словно падающая звезда, он понесся к пепельным вершинам гор. Желтоногие устремились следом.

Манона мчалась к узкому ущелью, змеящемуся между горами. В глазах то темнело, то светлело, то их заволакивало туманом. Стены ущелья напоминали пасть громадного зверя. Манона натянула поводья. Аброхас распростер крылья и стал падать, пока не поймал воздушный поток. Поток на громадной скорости пронес его через расщелину. Ее дно было усеяно пиками острых скал.

Желтоногие так увлеклись охотой на Манону, что словно не видели, куда направляют своих больших, неповоротливых драконов. Но сами звери, чуя, что им оттуда будет не выбраться, попытались на полном лету развернуться.

Одному это не удалось. Дракон Желтоногой шумно ударился о каменную глыбу и заверещал от боли, переломав кости. Из нескольких ран хлестала кровь. Все это Манона видела, сама морщась от боли.

Однако второй дракон сумел совершить, казалось бы, немыслимый маневр. Каким-то чудом он протиснулся сквозь расщелину и теперь летел к ним. Его крылья имели столь широкий размах, что почти задевали стены ущелья.

– Лети, Аброхас, – прошептала Манона сквозь окровавленные зубы.

И ее маленький, субтильный дракон с сердцем воина полетел дальше.

Главное – удержаться в седле, остановить кровь и не дать холоду распространиться по телу. Только сейчас Манона сообразила, насколько глубокие и опасные раны нанесли бабушкины ногти.

Ущелье резко изогнулось вправо, и сейчас же Аброхас совершил поворот. Манона молила всех богов, чтобы дракон ее преследовательницы ударился о ближайшую стену, но этого не случилось. Погоня продолжалась.