шумите у входа. После моей команды возвращаемся. За нами, скорее всего, будет преследование, поэтому просто уходите. Ваша задача — забрать то, что с собой будут уносить ваши люди.

— Дело? — оскалился другой пахан. — Наконец-то… Проучим этих аристо, пусть знают, что с трущобами нужно считаться. А то суки жируют, а мы для них грязь. Гнием тут, пока они развлекаются.

— Что мы получим? — перебил его другой.

— Деньги. Каждый, кто принесет то, что мне нужно, — я прикинул, сколько себе могу позволить, — получит по рублю. И это каждому из трех тысяч. Вы же за организацию сего мероприятия по сто рублей.

Мужики стали обсуждать то, сколько я готов потратить на дело. С математикой у многих туго, поэтому цифры варьировались от тысячи до миллиона.

Чалый с утра рассказал, что о Корнилове и Симбе пошли легенды в трущобах. Мол, паханы, не все знают, что это одно лицо — кладут жандармов, вызволяют своих людей из кутузки за бешеные деньги, убивают аристократов, а его никто не может их поймать. Когда слушал, улыбался. Не думал, что стану байкой для криминала.

Люди шепчут, что появились боссы паханов, и теперь у трущоб есть будущее. Все думают, какие дела ожидаются и сколько денег получится заработать под новым руководством. Больше всего удивило, что в трущобы наведывался Глеб Тимофеевич, пытался переговорить с главарями, но не смог их найти. Показательно убил несколько человек и ушел. Дал сутки на то, чтобы с ним вышли на связь, или тут всех порешают.

Странно, что сейчас на нашем собрании главные об этом не упомянули, а ведь крайне важная информация. Потерять авторитет ни в коем случае нельзя. Значит, сегодня после ужина, перед делом, нужно будет навестить главу Титовых. Успокоить его и поделиться новой информацией.

Я объявил об окончании нашего вече и посоветовал готовиться к ночи. Всей толпой не идти, а уже прямо сейчас начать выпускать группами людей в центр города. Сам тоже направился к гостинице «Аморе». Пока шел, думал, как же мне попытаться переубедить домашнюю девочку, что стена, армия — не для нее, никакой романтики там нет. А вот что есть, так это дисциплина, отсутствие личного пространства, раны, смерть.

Что же там какого рассказала Софья под бутылочку вина, раз девушка решила, будто она может стать военным? В голову ничего не лезло. Был бы голос бога, просто приказал, и проблем как не бывало.

Добрался до гостиницы, подошел к консьержу.

— Мое почтение. Скажите, вы можете связаться с Екатериной Анатольевной Славецкой?

— А кто спрашивает? — улыбнулся мне мужчина в черном костюме и белой рубашке. Галстук был идеально завязан, не пережимал ткань и находился ровно по центру.

— Солнцев Борис Иванович, — ответил я после недолгих раздумий. Вроде бы пока меня тут еще не объявили преступником, да и другого имени Катя не знает.

— Борис Иванович, Екатерина Анатольевна сейчас обедает в ресторане. Она просила передать, что если вы придете, то найдете ее там, — услужливо ответил консьерж.

После того как мне подсказали дорогу, проследовал к Славецкой. Может, получится сейчас заменить ужин на обед, и после мы отправимся к Титовым? Было бы идеально.

Зашел в ресторан. Там еще раз сказал, к кому иду, и официант проводил меня в вип-комнату. Огляделся: хорошее местечко. Видел, как кушали черную икру и красную рыбу. Желудок напомнил о своем существовании и потребностях. Решил, что позволю себе немного пошиковать и отведаю яств.

Когда я зашел в отдельное помещение, то за столиком сидела Екатерина в шикарном черном блестящем платье. Колье на шее, сережки из того же комплекта и уложенные волосы. Как волны, белые локоны спадали с плеч.

— Борис? — встала девушка и улыбнулась. — Не ожидала, что вы придете так рано.

— Я тоже! — подошел к ней. — Просто проходил мимо и подумал зайти, а видите, как мне повезло, что застал вас за трапезой. Кстати, потрясающе выглядите.

— Ой, что вы… — девушка показательно засмущалась. — Присаживайтесь. Скажите, вы не против, если сейчас к нам присоединятся еще несколько человек?

— Вам неудобно? Тогда я пойду! — попытался свалить. Пересекаться с кем-то я бы не хотел. А если это Барановы или Титовы? Или, что хуже, Гавриловы. Сейчас не самое подходящее время для новых знакомств. Пока со старыми разобраться не успел.

— Борис, прошу, — взяла меня за руку Славецкая. — Считайте, что я прощу вам ужин, если вы останетесь. И не переживайте, знаю о вашей ситуации. Люди, с которыми встретитесь, у вас нет с ними проблем.

— Хорошо! — согласился я. Если это освободит мне вечер, то идеально. Посижу, поем, покиваю на разговоры аристократов.

Девушка посадила меня рядом с собой, как-то она странно улыбалась. Нам принесли еду. Черная икра, шашлык, красная рыба и салаты. Я перестал слушать Катю и сосредоточился на запахе.

Через пять минут в комнату зашли. Я сидел спиной и не видел, кто это, да и, по этикету, они сами подойдут, тогда поздороваюсь. Сейчас я был занят тем, что намазывал на черный хлеб с маслом икру.

— Разрешите представить, Борис Иванович Солнцев, — сказала Славецкая, когда я поднял глаза.

«Твою Мать!» — мысленно произнес я в сердцах. Долгорукова с моим третьим братом по отцу. Долбанный Кирилл Марков!

Глава 17

Положил желанный бутерброд с икрой на стол, настроение испорчено. Молодой человек в дорогом костюме, с натянутой улыбкой на мерзкой роже. Не самый сильный мой родственник, но крайне ублюдский.

Он со своей мамашей так радовался, когда у меня пропала магия. Не было и дня, чтобы эта мразь не прошла мимо и не ткнула меня в то, что я ничтожество. А сейчас он с Софьей.

Боюсь, мое отношение к девушке только что испортилось. Царевы, Марковы… Не тех людей она выбрала для знакомств и времяпрепровождения.

— Братишка, а я думал, ты подох. И почему такое ничтожество, как ты, вообще выпустили со стены? — уселся напротив Кирилл.

Девушки открыли свои рты. Да, не получилось сохранить тайну, кто мои родственники. Глаза Долгоруковой увеличивались, она не сводила с меня взгляда, даже забыла присесть.

— Что молчишь, мусор? — снова открыл свой поганый рот братец.

Улыбнулся. Было искренне жаль переводить хорошие продукты на придурка. Быстрым движением я вскочил из-за стола и размазал икру с маслом по роже твари-Маркова.

Долгорукова отшатнулась, а Катенька пискнула.

— Братишка, как ты смотришь на то, чтобы наказать ничтожество и мусор? Выйдем на улочку, обсудим наши с тобой сложности? — сжал я испачканной рукой его плечо. Судя по тому, как он напрягся, получил удовольствие от братской любви. Ну, и я руку вытер.

— Ничтожество, я убью тебя! Отец только поблагодарит, ведь не нужно будет ждать, пока ты подохнешь за стеной. Мы уж надеялись, что