– Проблема у меня. Забеременеть не могла, пошла к участковому гинекологу, а у меня опухоль обнаружили. Поможешь?

– Результаты обследования, хоть какие-то, есть?

– Есть.

Настя в сумку полезла, достала папку с бумагами. Никита просмотрел их. По результатам обследования – кистома правого яичника. Есть киста, полость которой наполнена жидкостью. Заболевание доброкачественное, оперируется в обычных отделениях. И есть кистома, название схожее, но это уже злокачественное образование и лечится оперативным путём в онкологических центрах. Заболевание чисто женское, половых органов.

– Настя, ты в курсе, что это за болезнь?

– Нашла в Интернете.

– Я тебя оперировать не могу, тут своя специфика. Скорее всего, после операции химиотерапия потребуется или облучение, я не спец. Попробую завтра созвониться с докторами, устроим тебя.

– Спасибо.

– Не благодари, я ещё ничего не сделал.

Помолчали. Никита прикидывал, кому можно позвонить. Ситуация не экстренная, но и тянуть нельзя. Настя поняла молчание по-своему.

– Если я в тягость, уеду в гостиницу, у тебя кто-то есть?

– С чего ты решила?

– Я из лифта вышла, а из твоей двери девушка, вот я и подумала.

– Зря. Я квартиру продаю, это оценщица была из риелторской конторы.

– Да, женской руки не видно, – осмотрела комнату Настя.

За разговорами, ужином время пролетело. Никита постелил гостье на диване, сам на кресле раскладном устроился. Спал спокойно, а утром, когда кофе пил, Настя неожиданно спросила.

– Побрезговал?

– Разбитую чашку не склеить. Ты сама всё решала. Будь дома. Номер телефона прежний?

– Не меняла.

– Набери сейчас, а то я убрал из памяти.

Настя на память набрала номер, зазвонил телефон.

– Из квартиры не выходи. Если позвоню, возьмёшь документы, вызовешь такси и приедешь.

– А дверь как закрыть?

– Захлопнешь, один из замков английский, сам закроется.

– Хорошо.

Что-то надломилось в Насте, не было прежней жизнерадостности, блеска в глазах. Или болезнь так изменила? Пока Никита шёл на работу, пытался разобраться в своих чувствах. И ничего не отозвалось, не ёкнуло. Умерла любовь. И разрушила её Настя, не Никита был инициатором разрыва. А предателей, в дружбе, в делах, тем более в любви, Никита не любил. Как там в Библии? Единожды солгав, кто тебе поверит? Конечно, он врач и он поможет, у Насти ситуация серьёзная, врагу не пожелаешь. Но на том отношения закончатся.

В отделении бегло просмотрел истории болезней пациентов, потом взялся за телефон. За время, пока работал в Москве, уже появились знакомые среди коллег. После очереди звонков, от одного знакомого к другому, вышел на нужного специалиста, объяснил ситуацию.

– Хорошо, пусть подъедет к трём часам дня, поглядим.

– Спасибо, я ваш должник.

– Сочтёмся, всего доброго.

Никита Насте позвонил, трубку сняла после первого гудка.

– Настя, записывай адрес и фамилию.

Никита продиктовал данные, пожелал удачи. Ординатор Павел Никифорович, бывший в ординаторской и слышавший переговоры, хмыкнул.

– Никита, ты роднёй обзавёлся?

– Знакомая.

– Ну-ну!

И посмотрел хитро. Никита задержался почти до вечера. После плановой операции ещё экстренная была, потом понаблюдал. Домой уже затемно явился. Насти, как и её вещей, в квартире нет, на обеденном столе в кухне записка.

– «Никита, прости за всё! Дура была, во всём папу слушала. Сама своё счастье упустила, люблю тебя до сих пор».

Кое-где на листке бумаги пятна, видимо – плакала. Поздно ты, девонька, о любви вспомнила. Никита не был злым или злопамятным человеком, но чувств к Насте уже не испытывал, перегорел. Посмотрел на часы, ещё не поздно. Больше из вежливости набрал номер Насти.

– Это Никита. Как ты?

– Приняли хорошо, положили в стационар. Завтра несколько анализов и будут оперировать. Спасибо за участие.

– Не за что. Выздоравливай, желаю удачи.

Никита положил трубку. Может – не совсем хорошо, надо было приободрить, поддержать морально, но желания не было. Для него она теперь – только знакомая. Как говорили древние мудрецы – нельзя войти в одну реку дважды.

Несколько дней о Насте не вспоминал. Он своё дело сделал, в хорошую клинику определил, а дальше дело специалистов. Да ещё все дни занят до предела. Несколько тяжёлых плановых операций провёл. Дедушку привезли дети – бизнесмены, а у него от тяжёлого сахарного диабета трофические язвы на стопах и гангрена началась. Дали наркоз, ампутацию стопы сделали. Конечно, калечащая операция. Деда жалко, а вариантов нет. Уже завершали операцию, а кровит, останавливаться не хочет. Все сосуды перевязаны, а кровь из раны капает. Мягкие ткани прошили, губку гемостатическую наложили. Нервы на пределе. Деду далеко за семьдесят и богатый букет нажитых за нелёгкую жизнь болезней, и каждая свои осложнения внести может и вносит. Только остановили кровотечение, забинтовали культю, давление артериальное упало. Пока подняли переливанием и препаратами, сахар поднялся. Инсулин, срочные анализы каждые полчаса. Но вывели, в палату интенсивной терапии перевезли. Сын на радостях, что благополучно операция прошла, бутылку дорогого коньяка привёз. Никита в сердцах обматерить хотел, да сдержался. Лучше бы за дедом следил, сиделку нанял, к докторам почаще возил. А теперь протез надо. Для стариков залежаться – гиблое дело, пролежни пойдут. У диабетиков всё неладно протекает, паршивая болезнь. Хотя, если разобраться, хороших болезней и не бывает.

Дня через три о Насте вспомнил. Надо позвонить, узнать, как дела у несостоявшейся невесты и жены. Набрал номер, ответила, но голос слабый.

– Настя, что случилось?

– Меня час назад из реанимации в общую палату перевели после операции.

– Уже прооперировали? Что онкологи говорят?

– Понаблюдать надо.

– Я завтра приеду после работы.

– Неудобно тебя беспокоить.

– Погоди. Ты скажи, что надо?

После секундного колебания.

– Ничего, у меня всё есть.

Врёт, по голосу почувствовал. Отзвонился лечащему врачу.

– Опухоль и лимфоузлы в малом тазу убрали. Состояние адекватное после такой операции. Если интересует фертильность, то вынужден огорчить, детей у неё не будет.

– Что принести?

– Предметы личной гигиены, а прямо говоря – прокладки.

– Понял, спасибо.

После работы в аптеку зашёл, купил нужное, потом в магазин. Сока купил, шоколадок. У Насти родных в Москве нет, навестить некому, а больничная еда – не ресторанные разносолы.