у него ко мне «дело». Внимательно приглядываюсь — паренёк на вид смышлёный, бойкий и без сомнения инициативный — раз на такое решился. Ну, как говорится — «на ловца и зверь бежит»: вот и первый комсомолец в мою первичную ячейку!

— Серафим! Упроси дядьку Клима отпустить меня помогать тебе.

— Так, Клим тебе — дядя? А, я то думал — отец…

Впрочем, можно было самому догадаться: сам Клим — чёрный как смоль, а этот — единственный среди его персонала, шатен.

— Да. Моя матушка ему родна сестра — а отца маво ещё на Германской убили.

Однако, надо потянуть паузу, задать несколько дополнительных вопросов — чтоб, получше изучить предполагаемого «помощника» и покумекать — нет ли здесь какой-то скрытой подоплёки:

— Ты хочешь помогать мне, чтоб научиться ремонтировать автомобиль?

Тот, мнётся:

— Ну, да… Дядька Александр меня чуток научил, да убёг… Ты же не убежишь?

«Дядька Александр» — это тот «белоголовый» поручик, я так понимаю.

Вопрос, был задан с таким упованием, что я поспешил заверить:

— Нет, не убегу! Я, как Советская власть — пришёл к вам всерьёз и надолго. Ты мне лучше скажи: в школе учишься?

— Ну, а как же⁈ — выпирает грудь тот, — дядька Фрол, тот строго следит — чтоб дети рабочих и крестьян учились грамоте и, ежели родители несознательные…

Со всей строгостью спрашиваю:

— Хорошо учишься? Запомни: плохо образованные — гайки возможно и научатся вертеть, как мартышка очком… Очки, в смысле… Но ремонтировать автомобиль не смогут — тут головой надо соображать. Так, что?

— Ну… — потупив очи, мямлит тот, — читать и писать могу и, таблицу умножения… Складывать и прибавлять, вот…

Ржу, не могу:

— Главное — отнимать и делить надо уметь, Кузьма!

— «Отнимать и делить»? — смотрит подозрительно, — ну это мне надо по партийной линии учиться…

Ты посмотри, какой смышлёный, а⁈

Ладно, пошутили и хватит, приступаем к делу:

— А, дядька Клим тебя отпустит, если я попрошу?

— Отпустит, вот только если…

— … Если на мой кошт? — заканчиваю за него, — кормёжка за мой счёт и дядьку Клима при этом не забыть — «не обидеть», да?

— Ну, да! А, как же иначе?

Оглядываю скептически с ног до головы — как будто впервые вижу и, в обратной последовательности:

— А в коня ли корм будет?

— Ещё как в коня, — грудь колесом и ломающимся подростковым басом, — хоть я и мелкий с виду ещё, но до ужаса сильный и хваткий!

В конце речи Кузьма выдал «петуха» и, я с полчаса проржаться не мог — аж, собаки из-под всех заборов перелай устроили как при вторжении неприятеля…

— Ладно, вьюнош, поговорю я с твоим дядькой — не знаю какой с тебя помощник, но скучно с тобой мне определённо не будет!

Пока шёл домой, согбенный тяжестью инструмента, думал как найти подход к Климу и повторял вслух из советского детского фильма «Приключения Электроника»:

— «Ури, Ури — где у него кнопка…?».

* * *

На следующий день, я опять же — побывав недолго на полустанке и озадачив личный состав «патрулированием», посетив на обратном пути «стрельбище» и поговорив там о житье-бытье с «пердуном с пердянкой» — безногом ветераном ещё «незнаменитой» Русско-японской войны, в Ульяновку вернулся задолго до обеда. Отчитался перед Кацем, проверил как дела идут в гараже и прихватив кое-что из дома, отправился в кузницу.

Проверив только что откованный, ещё тёплый «кривой стартёр» и вполне удовольствовавшись качеством работы и соблюдёнными размерами, раскрыл перед Климом красивую расписную жестяную коробочку из-под дореволюционного чая с вложенной в неё бумажкой, на которой…:

— Вот такое не возьмёшь в плату за работу, часом?

Глаза у Клима стали напоминать полную Луну — в период разгула оборотней да вылета вампиров вместе с ведьмами на Лысую гору! Сначала он глубоко вздохнул, затем затаил дыхание — будто боясь спугнуть чудесное видение и, наконец, с придыханием спросил:

— Где взял?

— Там, где я взял — там Красной Армии больше нет, — безапелляционно отвечаю, — под самой Варшавой у американского офицера-интервента из ранца вытащил — апосля того, как голову ему с плеч красноармейской шашкой смахнул… Ещё вопросы будут?

Про «смахнутую голову» Клим пропустил мимо ушей — видать и, не такие рассказы слыхивал. Подозрительно на меня посмотрев:

— Бают, тебя в одном исподнем привезли? Мол, ограбили подчистую…

Ржу:

— Бандюки у меня меж ягодицами не догадались посмотреть… Хахаха! А ты никак брезгливый?

— Я? Я — нет, чего там брезговать… — заскорузлым пальцем перебирая в коробочке и чуть ли не засунув туда нос, — американские, что ль?

— Американские, американские… Ну не китайские же, — постучал по дереву, — соображать надо, Клим!

Увы… Но, рыболовные крючки были именно китайскими. Правда, изготовленные лет через сто после этого разговора. Конечно, лучше б было, если они и вправду были немецкими или хотя бы и взаправду — американскими, но тут уж…

Не предупредили — прежде, чем меня сюда «попали»! Я б такого к себе в коморку натащил — всем «интервентам» было бы тошно. И, мою… Ладно, не будем опять о грустном.

Ещё в первый раз я заприметил в кузне под потолком примитивное, но с превеликой любовью сработанное удилище, с леской из конского волоса, грузилом и, каким-то ржавым «сучком» вместо нормального рыболовного крючка. После ненавязчивого опроса Отца Фёдора узнал, что да: кузнец Клим является истовым фанатом ужения рыбы, причём не вершей какой или бредешком — чисто для пропитания, а именно спортивной ловли на уду — для удовольствия. Ещё мальчишкой, тот от местных «буржуев» пристрастился и с тех пор всё свободное время на эту пагубную страсть убивает.

Правда, в «лихое» время заводских крючков достать было негде, а из-за убоищного качества лески — расход их в результате обрывов, был весьма велик. Клим, пытался рыболовные крючки изготовлять сам — но что-то хреново у него это получалось: или излишне велики — на сома разве что, или хрупки — ломались, или наоборот — гнулись под весом и сопротивлением рыбы.

Ну, ещё бы! Я его «технологии» своими глазами видел.

— Скажешь тоже — «китайские»… — кузнец трясущимися руками перебирал ничтожнейшую часть моего «рояля», — сколько штук за каждую свою хреновину дашь, шутник?

— «За каждую»? — теперь пришлось делать большие