время в деревню прибыл отряд 2-го участка резекненской полиции, которым руководил Болеслав Майковскис. Наутро они попытались прочесать Маевский лес, но потеряли еще трех человек, а партизанам вновь удалось скрыться. Майковскис был в ярости. Связавшись по телефону с начальником резекненской полиции Альбертом Эйхелисом и с немецким окружным комиссаром Даугавпилса, он получил санкцию на расстрел всех жителей деревни Аудрины. Расправа была отложена до нового года, пока в Резекненской тюрьме пытали тех, кто подозревался в связях с партизанами, надеясь выбить из них правду. 1 января 1942 года отряд резекненской полиции во главе с Майковскисом и Эйхелисом вновь вернулся в Аудрины. Все 44 крестьянских двора были сожжены, а имущество — разграблено. Наутро жителей деревни под конвоем вывели на Анчупанские холмы, где в течение 2 и 3 января расстреляли всех 140 человек, в том числе более 50 детей. Казнью непосредственно руководили Эйхелис, Майковскис и Пунтулис (начальник 4-го участка резекненской полиции). Еще 30 арестованных ранее аудринцев, находившихся в Резекненской тюрьме, были расстреляны 4 января на базарной площади города Резекне. Расстрел производила специальная группа полицейских под командованием Пунтулиса[695].

Непосредственными руководителями этих казней были командир полиции безопасности и СД в Латвии оберштурмбаннфюрер СС Франц Ланге и начальник Даугавпилсского филиала зипо и СД оберштурмфюрер СС Гюнтер Табберт[696], а также их подручные — начальник «Латышской вспомогательной полиции» Резекненского уезда Даугавпилсского округа Альберт Эйхелис[697] и начальник 2-го участка полиции Резекненского уезда Болеслав Майковскис[698].

Среди палачей рангом помельче были Харальд Пунтулис — командир взвода айзсаргов, затем — начальник 4-го участка полиции Резекненского уезда (умер в Канаде в 1983 году)[699], его помощник Дроздовскис[700], начальник Резекненской тюрьмы Краминьш[701], надзиратель Резекненской (а с 1943 года — Абренской) тюрьмы Петерис Вайчук, полицейские Язеп Басанкович[702] и Янис Красовскис. Суд по делу этих 6 военных преступников продолжался с 11 по 30 октября 1965 года в Риге, в здании Дворца культуры завода ВЭФ. Судом Латвийской ССР 30 октября 1965 года всем им были вынесены обвинения в измене Родине и преступлениях против человечности. Эйхелис, Майковскис, Пунтулис, Басанкович, Красовскис и Вайчук были приговорены к смертной казни (первые трое — заочно) [703]. 9 июля 1965 года МИД СССР направил ноты посольствам США, Канады и ФРГ о выдаче военных преступников Майковскиса, Эйхелиса и Пунтулиса, в которых даже точно указывалось их место жительства, но это требование советского МИДа было отклонено[704].

Из документа «Обзор деятельности полиции Резекненского уезда» от 20 июня 1942 года следует, что всего за год оккупации в этом уезде было расстреляно 126 евреев, 108 цыган, 41 большевик; арестовано и заключено в тюрьму 553 партизана (впоследствии их также расстреляли) [705]. Всего же на совести Эйхелиса и его подчиненных — Майковскиса, Пунтулиса и других — жизни 15.199 человек, включая 2.045 детей. Именно столько было расстреляно ими в Резекненском уезде за три года оккупации, не считая еще 5.089 человек, которые были угнаны в рабство в Германию[706].

31 октября 1941 года Шталекер отправил в Берлин шефу германской полиции и СД Гейдриху отчет о деятельности эйнзатцгруппы «А». До 15 октября 1941 года под руководством эйнзатцгруппы в одной только Латвии было казнено 31.868 человек, в том числе 30.025 евреев и 1.843 коммуниста, а всего в Прибалтике и в Белоруссии — 121.817 человек. Еще около 5.500 евреев, как говорилось в отчете, было убито в результате погромов в Латвии и Литве местными националистами без специального указания со стороны эйнзатцгруппы[707]. Таков был кровавый итог деятельности латышских коллаборационистов, истребивших за три с половиной месяца несколько тысяч человек под руководством палачей с университетским образованием типа Йеккельна, Шталекера, Штрауха, Ланге и им подобных.

Саласпилс: Освенцим на латвийской земле

Лагерь смерти Саласпилс, созданный на территории Латвии, стал одной из страшных страниц в истории XX века наряду с Освенцимом, Дахау и Бухенвальдом. Лагерь Саласпилс (в переводе с латышского «Дворец мороза») был построен в октябре 1941 года близ одноименного поселка и железнодорожной станции, в 18 километрах от Риги, неподалеку от шоссе Рига — Даугавпилс и всего в нескольких километрах от того места, где казнили узников Рижского гетто[708].

Бывший узник Саласпилса Каулиньш позднее рассказывал на предварительном следствии по делу Йеккельна в Риге: «В лагере совершались ужасные злодеяния над заключенными: применялись пытки, избиение резиновыми палками, расстрелы, умерщвление детей, изъятие детей от матерей, травля и истязания содержавшихся в лагерях заключенных путем напуска собак, насильное выкачивание крови у заключенных, отбор из среды заключенных молодых девушек и насильственная их отправка в дома терпимости, умерщвление газами в бараках взрослого населения»[709].

«В Саласпилсский концлагерь, — показал на суде сам Йеккельн, — прибывало по два-три эшелона с евреями каждую неделю. По мере поступления эти партии ликвидировались. Так беспрерывно продолжалось с декабря 1941 года по середину 1942 года. В каждом эшелоне насчитывалось не менее тысячи человек. Я предполагаю, что всего нами было расстреляно до 87 тысяч евреев, прибывших в Саласпилсский лагерь из других стран»[710].

Первыми узниками Саласпилса были граждане Германии, Австрии, Чехословакии, Польши и других оккупированных стран — в основном евреи и антифашисты. С мая 1942 года в лагерь стали доставлять также заключенных из Рижской центральной тюрьмы, латышских антифашистов из других тюрем и лагерей, советских военнопленных[711], а с 1943 года также цыган. «В середине 1943 года, — рассказал Йеккельн, — Кальтенбруннер [шеф Имперской службы безопасности — РСХА] приказал всем органам СД и гестапо, как на территории Германии, так и в оккупированных нами странах, запретить любое свободное передвижение цыган. Их следовало вылавливать и уничтожать. Я выполнил этот приказ… Все цыгане были собраны нами в Саласпилсский концентрационный лагерь и там расстреляны»[712].

В качестве бесплатной рабочей силы заключенные были вынуждены работать на Саласпилсском торфяном заводе, который немецкие власти вернули бывшему владельцу, М. Залитису. Тот, разумеется, исправно доносил коменданту лагеря обо всех малейших проступках заключенных[713]. Детей в концлагере держали отдельно от родителей. Некоторых из них передавали «для трудового использования» хозяевам хуторов, нуждавшимся в бесплатной батрацкой силе. Аукционы по продаже рабочей силы проводились в рижском Свято-Троице-Сергиевом православном женском монастыре. Затем заключался договор между социальным департаментом генерального директората внутренних дел Латвии и «хозяином», получавшим детей-батраков[714]. Стоимость одного ребенка-батрака составляла от 9 до 15 оккупационных марок[715].

Детей-заключенных врачи концлагеря использовали для медицинских опытов, а также для получения донорской крови. Она отсылалась в Ригу, а оттуда — в военные госпитали для выздоравливающих офицеров СС. «Нас часто вызывали к врачу, — вспоминала 10-летняя узница