В предыдущем русско-византийском договоре, заключенном в 911 году Олегом Вещим, упомянуты имена четырнадцати или пятнадцати послов, также представлявших себя «от рода русского», — они были посланы «от Олега, великого князя Русского, и от всех, иже суть под рукою его светлых и великих князей и его великих бояр».[116] Поименно эти «светлые и великие князья» не названы, и кем они были, в точности неизвестно. Если считать и их представителями княжеского рода — а это не исключено, — то можно предположить, что увеличение числа князей, представленных особыми послами, с четырнадцати или пятнадцати в 911 году до двадцати пяти в 944-м свидетельствует о численном увеличении рода за истекшие тридцать три года.

Но совершенно иная картина открывается, если сравнить договор Игоря со следующим русско-византийским договором, заключенным в 971 году его сыном Святославом. В отличие от обоих предшествующих договоров, в этом нет ни слова о каких-либо других князьях, помимо самого Святослава: в тексте упоминаются лишь он, «великий князь Русский», а также Свенельд (как видим, укрепивший свое влияние при сыне Игоря). Сам договор заключен от имени одного Святослава, который самолично представляет всех, «иже суть подо мною Русь, боляре и прочие». Эти «боляре и прочие» пришли на смену и «всякому княжью» договора 944 года, и «светлым и великим князьям и великим боярам» договора 911 года. Если сравнивать одни только формуляры всех трех документов, то можно подумать, что Святослав правил совсем иной державой, нежели та, во главе которой стоял его отец. И эти разительные изменения произошли за неполные тридцать лет, которые отделяют его договор от отцовского!

Когда, каким образом произошли эти изменения? Едва ли можно сколько-нибудь внятно ответить на этот вопрос. Но сама постановка вопроса заставляет более пристально приглядеться к тем процессам, которые происходили в Киевском государстве в годы правления матери Святослава Ольги.

Ольга сумела удержать киевское княжение в своих руках — это несомненный факт. Ни Игорь-младший, ни Акун, ни кто-либо другой из родичей Игоря в русских источниках более не упоминаются; их участие в событиях русской истории (если оно вообще имело место) никак не проявилось. Приняв на себя правление Киевской державой, Ольга сумела не подпустить к нему родичей мужа. Именно она, а не родные племянники Игоря или кто-то другой из мужских представителей княжеского семейства, отомстила древлянам за мужнину смерть[117] — и это тоже несомненный факт.

О судьбе мужской части семьи Игоря — за исключением Святослава — мы никогда и ничего не узнаем. Гадать же смысла нет. Можно лишь привести некоторые аналогии.

Так, известно, что и после смерти Святослава в 972 году (хотя и не сразу), и после смерти Владимира в 1015-м (сразу) на Руси начались братоубийственные войны за власть, победителями из которых вышли по одному из князей — в первом случае Владимир, во втором — Ярослав. Точно также обстояло дело и в других странах раннесредневековой Европы. Непременное соучастие всех братьев в управлении державой, оставшейся им от отца и считавшейся их общим достоянием, делало невозможным единовластие любого из них при жизни хотя бы одного брата. Именно этот принцип совместного владения братьями подвластной им землей — принцип «родового сюзеренитета» — и служил первопричиной жестоких братоубийственных войн, сотрясавших в раннее Средневековье и Франкское королевство, и другие европейские страны, и Русь. Установление более или менее определенного порядка наследования престола или престолов, основанного на «старейшинстве» одного из князей (принцип «сеньората»), стало возможным лишь в результате длительного развития политической системы общества—в древней Руси это произошло в княжение Ярослава Мудрого благодаря его знаменитому завещанию 1054 года.

Нам ничего не известно о каких-либо междоусобных войнах в Киевском государстве в начале княжения Ольги. По всей вероятности, их и не было — если, конечно, не считать древлянской войны. Но мы уже говорили о том, что именно необходимость отражения угрозы Киеву со стороны древлян и должна была сплотить правящие круги киевского общества, а значит, исключить возможность каких-либо внутренних распрей внутри Игорева рода.

Но, с другой стороны, мы хорошо знаем о жестокости Ольги, о ее готовности к пролитию крови, столь явно продемонстрированной ею во время расправы над древлянами. Так может быть, Ольга расправилась с родичами своего покойного супруга, подобно тому, как она сделала это с древлянскими старейшинами?

Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. И дело даже не в том, что Ольга мстила как раз убийцам своего мужа, исполняя древний обычай кровной мести. И не в том, что ее правление вообще не укладывалось в рамки «родового сюзеренитета», представляя собой явное исключение из правил.

Мы совершенно определенно можем утверждать, что структура власти в Киевском государстве при Ольге не претерпела существенных изменений, во всяком случае формально. Во взаимоотношениях с Византией княгиня выступала такой же главой семейного клана, каким ранее выступал ее муж Игорь. Об этом свидетельствует подробное описание двух ее приемов византийским императором Константином Багрянородным в 957 году. (О путешествии Ольги в Константинополь и ее приемах у императора речь пойдет в следующей главе книги.) На этих приемах Ольгу сопровождали ее ближайший родственник — некий «анепсий» (то есть племянник или вообще кровный родственник), а также какие-то другие ее родственницы и родственники. Но кроме того, вместе с Ольгой в столицу Империи прибыли послы, представлявшие «архонтов Росии», то есть, по прямому смыслу документа, русских князей, а также купцы. Такое представительство полностью соответствовало тому, которое отразилось при заключении предыдущего русско-византийского договора. Даже число послов, присутствовавших при переговорах Ольги, — а значит, и число представляемых ими «архонтов»-князей, — практически совпадает с тем, которое было зафиксировано в тексте русско-византийского договора 944 года. Так, на первом приеме Ольги присутствовало 20 послов, на втором — 22 посла (не считая «людей» самой Ольги и ее сына Святослава). Напомню, что по договору 944 года русские послы представляли интересы 25 человек, включая в это число и самого Игоря, и Ольгу, и Святослава. Получается, что число «архонтов» Руси за прошедшие тринадцать лет (с 944 по 957 год), осталось прежним (исключая погибшего в Древлянской земле Игоря).