Но Гала не сдавалась. Она должна была найти ему замену, хотя бы слабую копию, легкую тень, но, несомненно, не шарж и не карикатуру. Ее новый мужчина должен быть хоть в чем-то ровней ее Полю, чтобы она могла к нему питать если не любовь, то хотя бы теплые чувства, испытывать влечение. Ей казалось, что, если хотя бы часть ее души сможет освободиться от ставшей для нее мучительной страсти, она не будет столь ранимой, она сможет без боли следить, как вниманием мужа завладевают другие женщины. Если кто-то, помимо Поля, но хотя бы немного значимый для нее, будет восхищаться ею, она сможет примириться с долгими отлучками мужа, с его увлечениями, его случайными связями. Если Поль будет искать удовольствия в иных постелях, нежели супружеская, то и она должна попытаться найти — она уверена, только на время — ему замену. Страдать, мучиться, рыдать от отчаяния, ну уж нет, это не в ее характере. Умирать без любви, как умерла мать Аси и Марины Цветаевой?.. Нет, она жаждет жизни, она рождена для удовольствий. Она — Гала, женщина-праздник. А иначе для чего Господь даровал ей столь тонкую душу и чувствительное тело? Она будет продолжать свои поиски, пока не найдет исцеления.

Порой в азарте охоты Гала садилась в вагон трамвая и если находила достойный объект для наблюдения, то вслед за ним не раздумывая сходила в неизвестном для нес месте. В результате, бывало, она не сразу находила обратную дорогу домой, опаздывала к обеду или даже к ужину и с чувством превосходства наблюдала признаки неудовольствия на лице Поля.

Гала старалась не смотреть на мужчин слишком пристально — ей не хотелось, чтобы ее принимали за кокотку. И все же иных ее пристальный, слишком внимательный взгляд явно смущал. Один мужчина даже пустился бежать, когда она просто попросила проводить ее до поворота. Другой, затравленно глядя ей в глаза, пролепетал: «Нет, нет, не могу. Со всем к вам уважением. В другой раз. Обязательно. Простите. Простите». Гала только рассмеялась, глядя в его побледневшее растерянное лицо. Третий, почуяв интерес к нему, моментально схватил за руку стоящую рядом с ним дородную тетку и сделал такое движение, будто хотел спрятаться за ее подолом. Этих мужчин, думала Гала, приводит в ужас малейшее тяготение к особе противоположного пола, для них признаться в собственной сексуальности — все равно что совершить преступление против морали. Их стоит только пожалеть, как убогих, от рождения лишенных обоняния или слуха.

Гала все больше входила в азарт. Она хотела доказать всем, и больше всего самой себе, что женщина имеет такие же права на свободу выражения собственных эмоций, как и мужчина. Допустим, почему бы самой не подойти к тому высокому худощавому мужчине в серой шляпе, который, явно скучая, рассматривал афишную тумбу. Интересно, что он ей скажет, если она предложит ему посидеть с ней в кафе и перекинуться парочкой фраз?

Гала почти вплотную приблизилась к мужчине и тронула его за плечо.

— Извините, пожалуйста. Это может показаться странным, но я хотела бы поговорить с вами. Вы не против, если мы посидим где-нибудь в тени?

Возникла пауза. Мужчина обернулся и в удивлении приподнял шляпу.

— Что? Простите, мы с вами знакомы?

— Елена, — назвалась Гала и протянула к нему руку.

Его короткое рукопожатие она восприняла как сигнал для продолжения.

— Меня зовут Элен. Я журналистка, — отчего-то сказала она и тут же обрадовалась придуманному ей предлогу завести разговор. — Мне бы хотелось узнать ваше мнение о красоте. Что вы считаете красивым, что нет? Что для вас важнее — чистота помыслов или красота тела? Очень хотелось бы услышать мнение столь привлекательного мужчины, — говорила она, наблюдая, как вовремя сказанный комплимент растопил лед настороженности в его глазах. — Называться своим собственным именем не обязательно, вполне достаточно рода деятельности и возраста. Я не сумасшедшая. Просто я пишу для одного женского журнала, что, как вам, возможно, кажется, уже граничит с сумасшествием.

Она призывно улыбнулась. Мужчина смотрел на нее с некоторым недоумением. Чего, в сущности, домогается эта женщина? Чтобы он уделил ей малую толику своего времени, которое ему совершенно некуда девать? Разве он против? Он развеет свою скуку, а она получит доступ к чему-то такому, чем обладает только он. Его предпочли остальным, это ясно, ему дали понять, что он неповторим. Никто лучше Гала не знает, как соблазнительны подобные мысли.

Гала была равнодушна к красивым, но заурядным лицам. Ей не был интересен мужчина, даже если он обладал безукоризненно-правильными чертами лица, сказочно-белыми зубами и атлетически сложенным телом. Ей не важно было — блондин он или брюнет, прячет ли глаза за стеклами очков или обладает зоркостью ястреба. Гала было интересно иное — то, что скрывается за внешностью. Прежде всего она ценила интеллект, душевную мудрость, такт. По внешнему виду мужчины, что стоял напротив нее, можно было заподозрить, будто в его жизни случалось что-то особенное. Скорее всего, ему лет сорок или больше, и его уже слегка пообломало, обтрепало и хорошенько побило перипетиями судьбы, точно открытое всем ветрам дерево. Небольшой подбородок, зато слишком крупный нос, глаза разного цвета: правый — серо-зеленый, левый — зелено-карий. Асимметрия лица и в то же время уравновешивающая ее внутренняя сила заставили Гала взволноваться. Мужчину, наделенного такими чертами, вряд ли можно заподозрить в банальной самовлюбленности. И, судя по тому, с каким достоинством он держался, он ценил в себе иные достоинства, нежели простая красивость.

— Что ж, я с большим удовольствием проведу время со столь очаровательной женщиной, — ответил он и представился: — Бертран.

Гала сидела напротив Бертрана в маленьком ресторанчике и, лениво помешивая ложечкой подтаявшее мороженое, слушала. Он казался ей сгустком мысли, кладезем мудрости и жизненного опыта.

Рассуждая о красоте, Бертран плавно перешел к теме противостояния полов, стал говорить о невозможности понимания между мужчинами и женщинами, о стремлении к достижению гармонии, взаимопроникновению в любовном акте и в то же время скоротечности самой бурной страсти. В своих речах он представал перед ней наблюдателем и фаталистом, изысканным и чутким, спокойным и неистовым. Он бросал на нее заинтересованные взгляды и, обращаясь к ней, улыбался самой восхитительной, самой обольстительной улыбкой.

— Любовь является наглядным опровержением всех утопий о возможности достижения гармонии. Любовь способна вознести к вершинам блаженства и низринуть в бездну страдания. Это чувство — столь же божественное, сколь и сатанинское, и никоим образом не подчиняется понятиям достоинства или справедливости. Кто скажет, кто достоин любви, а кто нет? Где те грузила, те весы, отмеривающие, кому сколько достанется? Любовь как благодать нисходит, но никак не раздастся по заслугам, не продается и, увы, не покупается. Достоин ли я, допустим, вашей любви?..

Гала подняла на него глаза, но тут же спрятала свой взгляд под тенью ресниц. Бертран продолжал говорить.

— Кто определит мои достоинства, за которые я буду награжден неожиданной нежностью, горячим вниманием, энергией, что будет питать все мое существо, когда до меня дотрагивается один-единственный пальчик красивой молодой женщины. И в то же время, как только я понимаю, что я завладел этим пальчиком, и всей рукой, и, в конце концов, всем этим столь вожделенным мною телом, во мне просыпаются дотоле неизведанные мне темные силы. Мне мало нежности, я хочу страсти. Мне мало просто иметь, я хочу быть уверенным, что являюсь единовластным владельцем этого роскошного тела.