– Носят, конечно.

– Забава, – в третий раз, но еще мягче начал Вангьял. – Ты… Я… – Он как-то совсем отчаянно выдохнул. – Я не…

– Ты не хочешь, чтобы я это носила, но не знаешь, как сказать об этом так, чтоб не ограничить мою свободу, да? – Я посмотрела на него с улыбкой.

– Демоница, – тихо облегченно проговорил неуязвимый воин силы, сообразив, что я над ним немного подсмеиваюсь. – Только я хочу, чтобы носила, но под прили… под закрытой одеждой.

Я засмеялась:

– Вангьял, я это без верхней одежды не ношу. Ты вопрос просто двусмысленно задал.

Он устало вздохнул:

– Да, я уже понял.

Я перевернулась на живот, приподнялась на локтях и с улыбкой взглянула в чистые янтарные глаза.

– Знаешь, что сейчас потрясающе?

Темные брови слегка изогнулись, обозначив немой вопрос.

– Ты не обиделся.

Он усмехнулся. Я подтянулась, положила голову ему на грудь и прислушалась к биению любимого сердца.

– Могуэй.

– Мм? – Я прикрыла глаза и с удовольствием расслабилась, когда он вытащил из-под меня руку и прижал к себе.

– Зачем тебе это белье здесь, если ты не состояла в отношениях с погибшими мужчинами? Только не шути надо мной.

– Для меня. Я в нем себе нравлюсь, и оно удобное. А еще тебе нужно знать, что женщины в моем мире белье не часто носят под одеждой в принципе. Оно нужно по медицинским показателям, при занятиях спортом, в экстремальных ситуациях или как элемент сексуальности, и в общем-то все.

Вангьял замер, сердце его застучало быстрее.

– Можно я буду хотеть, чтобы ты скрывала себя от глаз других мужчин? – осторожно проговорил ревнивец.

Я улыбнулась и прошептала:

– Да. Сделаю, как ты хочешь.

Непроизвольно его объятия стали крепче.

– Могуэй.

– Мм?

– А этот твой Мак сейчас нас слушает?

Отвечая на этот вопрос, от смеха уже не удержалась. Вангьял был самым очаровательным мужчиной в моей жизни.

– Нет, каюта – это личное пространство. Только если я напрямую связь с ним сюда сама переведу, тогда он будет слушать и запись вести.

Вангьял издал невнятный грудной звук, больше похожий на урчание.

– А твоя верхняя одежда тоже здесь есть?

– Есть.

Воин силы, к моему неудовольствию, зашевелился, бережно переложил меня со своей груди на кровать и встал.

– Там? – Он указал на открытую дверь гардероба.

– Да.

Следующие минут двадцать он внимательно, я бы даже сказала, придирчиво изучал содержимое ящиков и вешалок. В отличие от любопытного мальчика, я впервые за долгое время находилась на своей территории, ощущала себя в полной безопасности и оттого дико хотела спать. Пока он копался, я задремала, но полноценно уйти на отдых мозгу не позволила, ждала вердикта. К моему несчастью, судья попался дотошный, так что я не выдержала и, глядя на его затылок сквозь ресницы, заговорила первая:

– Что ты там думаешь?

Вангьял оглянулся:

– Тут нет платьев и юбок.

– У меня дома есть летние и пара вечерних, но с тобой явно придется договариваться, чтоб их носить. – Я усмехнулась и начала проваливаться в полноценный сон. Выводы наконец-то прозвучали, и усталость взяла свое.

– Забава, я не веду переговоры. Я ставлю условия.

Я улыбнулась лукавому упрямцу, потом подумала нечто очень странно сформулированное: «наивная янтарная конфетка». Еще про себя отметила, что эмоции мои к Вангьялу с каждым днем приобретали все более странные оттенки. Почему я вдруг решила, что он похож на конфетку? Тридцатилетний высокий мужчина, в два раза сильнее меня, подготовивший смену власти в стране, с телом, вдоль и поперек покрытым шрамами, умный, властный, категоричный… Список можно было не заканчивать. Но внутри меня на все эти эпитеты уперто рождались только две ассоциации: сладкий и милый. Почему? В чем логика? А главное, во что все это выльется в итоге с моей стороны?

Конфетка…

С обрыва я прыгнула, да только он меня поймал, едва ли не за шиворот втащил обратно. Я лежала на земле в заросшем бурьяном хозяйском саду и с отчаяньем смотрела в почерневшие от злости глаза воина силы.

– Я тебя разве тронул? – холодно проговорил он.

Я сжала губы. Мне нет жизни без свободы. Я коснулась ладонью шеи там, где кожу обжигала ненавистная метка.

– Там ничего нет, глупая, – усмехнулся он вдруг ласково и кивком указал на мутное зеркало, что лежало рядом со мной в траве.

Я протянула руку, взяла его и оглядела свое некрасивое лицо, синие волосы и шею. Ничего и впрямь не было.

– Ты будешь моей женщиной? – спросил он мягко.

Я растерянно уставилась на того, кого мы все считали деспотом, кого мечтали убить.

Почему я? Я уродливая.

– Ты очень красивая, – не согласился с моими мыслями Вангьял.

У меня будет семья? Дети? Как положено у свободных людей? Я задумалась и сразу поняла, что все не то, не этого я хочу. Я хочу любить.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне на русском. – Люби меня.

Я вздохнула и осознала, что этот мужчина потрясающий, а пронизывающий холод его глаз всегда был лишь иллюзией, маской, предназначенной для… Для чего? Я положила руку на землю рядом с собой ладонью вниз, и от тепла моего тела бурьян погиб. Я рассмотрела мощенную камнем дорожку, а по обе стороны от нее распустились цветы. Я люблю морские розы. Миниатюрные лазурного перелива бутоны склонились к лицу воина силы. Ожил мой водопад, а под старой сосной зацвели ландыши.

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Электроника начала медленно увеличивать яркость освещения.

Не ожидала, что мозг продолжит достраивать недавний сон о судьбе девочки из приюта в Лхасе. Хотя сейчас это было не моделирование, а диалог подсознания со мной. Я нахмурилась, детально припоминая неухоженный внутренний сад в доме Вангьяла. Я никогда прежде не спрашивала, в чем причина запущения. Нанять садовника обеспеченному человеку труда бы не составило, тем более брату цанпо. Понятно, что в версии подсознания речь шла о жизни самого воина силы и о тех переменах, которые я внесла в нее, но про реальный сад тоже было бы интересно выяснить.

Я огляделась. Вангьяла в каюте не было, его нижнего белья тоже. Оба скафандра, аккуратно сложенные, лежали на кресле. Я вытащила руки из-под одеяла и потянулась. Он еще и меня укутал, прежде чем уйти. Вспомнилось слово «конфетка» и чувство безграничной нежности.

Я поднялась, сходила в душ, оделась и вышла в коридор.

– Мак, где гость?