Налево стоял лакированный комод, копия Гаупта. Пер помнил его с детства, он всегда был заперт, но сейчас все три ящика были взломаны. Кто-то вскрыл их отверткой или стамеской — вколотил инструмент в щель над замочной скважиной и отдавил личинку замка. Бумаги и документы валяются на полу.

Спальня. Жалюзи закрыты, в комнате полутьма — и так же жутковато тихо, как и во всей квартире. Над водяным матрасом картина: написанная маслом обнаженная женщина с невероятных размеров грудью.

Пер опять прислушался. Постель не застелена, одеяла и подушки лежат в куче в одном конце.

Квартира пуста.

Он повернулся и спустился по лестнице.

По улице проезжали машины, мимо него прошествовала, держась за руки, пожилая пара. Все, как всегда. Пер заставил себя успокоиться и подошел к машине:

— Джерри… когда ты уезжал в Рюд, ты дверь запер?

Джерри кивнул и закашлялся.

— Запер на замок, как полагается? Ты уверен?

Джерри опять кивнул. Было очевидно, что вопрос он понял и в ответе уверен. Впрочем, Пер знал, что после инсульта память отца никуда не годилась.

— Дверь открыта. Комод сломан. Думаю, квартиру взломали, если ты сам все это не сотворил.

Джерри молчал. Уронил на грудь голову и молчал. Надо что-то решать.

— О’кей… сейчас мы пойдем наверх и посмотрим, украдено ли что-то. И сообщим в полицию.

Он помог отцу выйти из машины.

— Джерри… — пришла ему в голову мысль. — У кого еще был ключ от квартиры?

Джерри ответил не сразу. Он долго думал, и ответ его уместился в одно слово:

— Бремер.

Джерри так и не сумел определить, украдено что-то или нет.

— Джерри, посмотри внимательно! — Он в десятый раз попытался заставить отца сосредоточиться. — Все ли на месте?

Джерри удивленно рассматривал кучи документов, словно видел их в первый раз. Пер лихорадочно листал бумаги — в основном старые квартирные счета и банковские извещения.

А где все остальное? Должны же быть контракты со всеми моделями, с которыми Джерри и Бремер работали все эти годы! Подписанные договоры, где юные женщины удостоверяли свой возраст и подтверждали, что занимаются этим добровольно, что никто их не принуждал.

Ничего подобного он не обнаружил и поднял глаза на отца:

— Что ты хранил дома, Джерри? Было здесь что-то важное?

— Бумаги.

— Важные бумаги?

— Докме… докуне… — Слово было трудное, и он замолчал.

— Документы? «Морнер Арт»?

— «Морнер Арт»?

Джерри похоже, впервые слышал название собственного акционерного общества.

Пер позвонил в полицию и сделал заявление о взломе квартиры. Заявление приняли, но никто приезжать не собирался.

— Сегодня выходной, — сказал дежурный инспектор, — так что мы вынуждены выбирать приоритеты. Спасибо за заявление, обязательно им займемся.

В девять вечера Пер позвонил в больницу — пожелать Нилле спокойной ночи.

— Как ты?

— Так себе. — Нилла говорила очень тихо, но внятно. — Вообще немного лучше. Меня все время колют и ставят капельницы.

— Ну ничего… я нашел твой талисман.

— Нашел? Где он был?

— На твоей постели. В следующий раз привезу. Есть что-нибудь новенькое?

— Нет… в отделение привезли мальчика. Его зовут Эмиль.

— В твоем возрасте?

— Почти… Ему пятнадцать.

— Вот и хорошо. В кости поиграете.

Нилла коротко засмеялась и переменила тему:

— Я послала тебе мысль в восемь часов. Ты получил?

— Думаю да… у меня сейчас столько разных мыслей в голове, что…

— А о чем ты подумал? Что ты увидел?

Пер посмотрел на небо и наугад сказал:

— Облако?

— Нет.

— Закат солнца?

— Нет.

— Ты думала о своих приятелях?

— He-а… О летучих мышах.

— О летучих мышах? Почему?

— Они по вечерам сюда прилетают, — сказала Нилла. — Их знаешь сколько? У них крылья, как черные тряпки.

— А на птиц ты уже не смотришь?

— Смотрю, конечно. Днем. А вечером, когда не спится, — на летучих мышей.

Пер обещал завтра ее навестить и попрощался.

Домой ехать было поздно, да никто его там и не ждал, поэтому он заночевал у Джерри.

Перед сном он тщательно проверил все замки на двери.

Ему не так часто приходилось ночевать в квартире отца в Кристианстаде. Он улегся на большой кожаный диван — этот диван был у Джерри, когда он еще жил в Мальмё. Он его хорошо помнил.

Мать всегда его предупреждала:

— Если у него там женщины, возвращайся домой. Или я тебя захвачу. Тебе не надо на это смотреть.

— Конечно, мама.

Чтобы у отца не было женщин в квартире? Такое случалось очень редко. Причем чаще всего не одна, а несколько. Перу иногда приходило в голову, что у него в Сконе наверняка есть неизвестные ему братья и сестры.

Дверь в спальню отца была заперта, но звукоизоляция была так себе, поэтому Пер слышал весь, так сказать, саундтрек происходящего. К тому времени он уже не был таким невинным, как тогда, когда повстречался с Региной, он прекрасно понимал, чем занимается Джерри с его подругами, но это все равно было мучительно.

Не играет роли, думал тогда Пер. Любовь не играет никакой роли.

А сейчас? Он подумал о Нилле и Йеспере. А перед тем как заснуть, в самое последнее — уже почти бессознательное — мгновение ему представились большие глаза Венделы Ларссон.

Он проснулся. Понедельник, второй день Пасхи.

Кухня порядком загажена. На столе жирные пятна, горы грязной посуды в мойке и на мойке. На завтрак только кофе и полпачки хрустящих хлебцев. И сигареты для Джерри.

Он налил кофе в отцовскую чашку:

— Мне надо ехать, Джерри. У меня есть Нилла и Йеспер. — Джерри поднял глаза. — Ты не поедешь. Ты прекрасно обойдешься здесь, не так ли?

Он постарался, чтобы его голос прозвучал убедительно и непререкаемо, но ничего из этого не вышло. Он обвел взглядом грязную кухню. И что ему теперь делать?

Поезжай домой, сказал он сам себе, поглядев на свое отражение в оконном стекле. Если бы ты был стар и болен, ему бы и дела до тебя не было.

И он понял, что просто не может так поступить. И дело даже не в обещании, данном им когда-то матери, когда Джерри допировался до серьезных проблем со здоровьем. Нет, дело не в этом. Запасные ключи! Никакого взлома не было — квартира открыта ключом. Наверняка есть связь между этим так называемым взломом и пожаром на вилле.