– Благодарю… Ой! – Сделав глоток, Христина чуть было не задохнулась, на глазах ее выступили слезы: – Что? Что это?!

– Ром, – пожал плечами Денис. – Купленный в портовой таверне настоящий ром. С Ямайки или с Гаити. Кстати, у меня там знакомые.

– Славно… Можно еще?

– Да извольте! Хоть всю фляжку выкушайте… Ныне оно вам на пользу, ага.

Денис нарочно ехал неспешно, и быстро оправившаяся от шока Христина еще по дороге успела поведать бравому гусару все, что тот хотел бы узнать.

– Они как-то внезапно появились, резко, я даже не заметила, как… Привязывала лошадь – и тут эти… Вежливые такие, с улыбочками, с поклонами. Мол, мимо едем… Подарок от подруженьки мне передали, платок. Красивый такой… Ой, в заимке остался!

– Да ничего. Заберете потом. Еще рому?

– Спасибо, нет. – Христина очаровательно улыбнулась. – Опьянею. Сейчас дома – и в баньку. Отмоюсь от этого всего. А к вечеру уже и Иван с охоты вернется… Завтра подруженьку навещу…

– Навестите… – Давыдов поиграл желваками. – Платочек, говорите, от нее…

Жаль, убил гадов! Теперь и допросить некого. Ну да пес с ними… Уж как есть. Главное, не вышел бы с Христей пустой номер…

– Христина, вы случайно когда-то в Петербурге у баронессы Моренгейм не служили? – Денис, как говорится, рванул с места в карьер. – Я к ней как-то заглядывал…

– Служила, – не стала скрывать красотка.

– То-то я и смотрю, лицо мне ваше знакомо!

– Я не одна, мы со Степанидой, с подружкой, а потом… потом нас… – Женщина замолкла, как видно, этот момент своей биографии ей как-то не очень хотелось вспоминать, тем более – рассказывать об этом, по сути, первому встречному.

– Да бог с тем, что потом было, – обворожительно улыбнулся гусар. – Вот, помнится, там к баронессе такая девушка красивая заезжала, француженка… Как бишь ее? Жозефина… Жизель…

– Жозефина, да… Жози. – Христина тут же все вспомнила и даже заулыбалась. – Милая такая, приветливая. Даже к нам, к служанкам. Ну, понятно, она ведь и сама из простых. То ли жена ювелира, то ли купца… Теперь уж и не помню. Мадам Араужо, так кажется… Ой! А с ней потом несчастье случилось… Умерла! – Красавица наскоро перекрестилась.

– Умерла? Такая молодая? – вскинул брови Денис. – Интересно знать, от чего же?

– То на моих глазах было. – Христина вздохнула и снова потянулась к фляжке. – Она желтая вся была, в поту… ну эта, Жози. Уже, похоже, бредила… Хотела переодеться. Говорила, что плохо ей, что умирает. Велела послать за доктором, за прислугой своей… Потом взмахнула вот так рукою… и умерла.

– А доктор-то приходил?

– Даже два! Один – доктор Буташкин, Яков Филиппыч, я его знала, он рядом, где-то на Фонтанке жил. Второй какой-то незнакомый. Но они уже после смерти Жози явилися.

– А эта мадам Жози… не говорила она, что ее, мол, снасильничали?

– Не, я ничего такого не слышала. – Христина неожиданно фыркнула. – Разве что слухи. Мол, от изнасилования она и померла… Дескать, не выдержала душою, руки на себя наложила. Да нет. Врут все! Мадам Жози знаете какая была? Муж старый, а она – молодая, красивая… Да ей, Господи, прости, хоть с кучером переспать – в радость! И любовники у нее имелись… Один так даже очень приличный человек, генерал Петр Христофорович Баур. Они тайком от мужа у нас, у баронессы встречались. Жози возьмет дома коляску, скажет мужу, дескать, к подружке, баронессе, а сюда, к нам, уже генерал за ней экипаж прислал! Осуждаете?

– Да нет. У каждого своя жизнь.

– Вот и я говорю… – улыбнулась красавица. – Хорошая она была, эта мадам Жози, царствие ей небесное. Нрава веселого, доброго… Как-то раз сережки мне подарила, серебряные…

– Так вы-то сами как считаете, отчего она умерла? – Давыдов все же решил допытаться до сути.

Женщина задумчиво накрутила на палец темный свой локон:

– Думаю, от болезни какой. Больно уж она была желтая. Или, может, наговор. Кто-то позавидовал – и вот… Теперь уж точно не узнаем.

– Вы приставу все расскажите! Обязательно вызовите.

– Ага…

Доставив спасенную от изнасилования и смерти Христину в имение, Давыдов с Кондратием быстро ретировались, избегая ненужных вопросов от местных любопытных людишек. Денис Васильевич велел извозчику ехать на хутор, где и узнал от старосты о том, что парочка шедших по воду баб видала раненько утром чужую пролетку, как раз у старой риги. Пролетка явно городская, запряженная парой вороных коней… С зеленым верхом.

* * *

В тот же день, по возвращении в Санкт-Петербург, Давыдов набросал письмо г-ну Вязмитинову, в коем сообщал о совершенном убийстве и просил по возможности выяснить круг общения злодеев, увы, уже мертвых. Подробное описание прилагалось. Покончив со всем этим делом, Денис Васильевич славно поужинал и, удалившись в предоставленные ему покои, устроился в кресле с раскуренной трубкой. Сидел, покачивался, думал…

Как убийцы могли опередить его? Знали заранее? Но тогда почему не устранили девчонок – тьфу, уже женщин – раньше? Что, времени не хватило? Да нет… Просто узнали они все от самого Давыдова, так как следили за каждым его шагом! Коляска с зеленым верхом ведь не просто так мелькала. Теперь поди установи, чьи кони, из чьих конюшен…

Кони, кони, лошадки… Где-то здесь, в доме, что-то такое имелось… Ах да, в библиотеке! Запахнув шлафрок, Денис положил трубку на каминную полку и вышел, направляясь в домашнюю библиотеку гостеприимных хозяев.

– Господину что-то угодно? – В коридоре тотчас же материализовался услужливый лакей в зеленой с золотистыми галунами ливрее.

– Там полки я видел, книги…

– Хозяйская библиотека-с, да. – Лакей изогнулся в поклоне. – Желаете что-нибудь почитать?

– Я там видел этот… как его… статистический сборник…

– У нас не один! Вам по Петербургу или, может быть, по Москве?

– По Петербургу.

– А за какой год?

– Год? – Денис, не думая, махнул рукой. – Неси последний.

Вновь вернувшись в свои покои, гусар уселся в кресло и, распахнув увесистый том в темно-синем коленкоровом переплете, нашел в оглавлении букву «Л» – «лошади»… Нашел, прочитал… присвистнул! В Санкт-Петербурге на прошлый год насчитывалось семь тысяч пятьсот девятнадцать обывательских лошадей, две с половиной тысячи извозчичьих и еще около восьми тысяч казенных! Море разливанное… Поди-ка, отыщи нужных.

Нет, не от лошадей надобно идти – от людишек! Может быть, эти парни заглядывали в особняк баронессы, разговаривали со слугами, с метрдотелем. Могли? Поговорить-то могли, да… Однако же о служанках никто из недавно принятых слуг вдовицы, включая метрдотеля, ни сном ни духом не ведал! А кто мог поведать? Получается – только фонарщик. Ну да, больше некому.

На следующий день с утра