Марианна, заговорщицки прищурившись, посмотрела на брата, но тот не отводил взгляда от Изабель, готовый проводить ее обратно, если она пожелает, несмотря на уговоры сестры остаться. Ее глаза оказались большими и нежными, и такими ясными, что ему показалось, в них можно просто утонуть. Финеас невольно удивленно выдохнул, снова ощутив сексуальное возбуждение.

Марианна подергала Изабель за руку, разрушив чары.

— Смотрите, Чарлз уже вернулся к Онории, а Миранда с Амелией сидят с Холлистерами. Всем удобно, и все в порядке. Садитесь, Изабель, прошу вас.

Адам вернулся в сопровождении официанта с шампанским. Финеас отметил, что Изабель, сделав глоток шипучей золотистой жидкости, прикрыла глаза, увидел, как она в полутьме слизнула каплю вина с губы, и рот ее влажно заблестел. Он нахмурился.

Где же он видел это раньше?

Поднялся занавес, Изабель повернулась к сцене. Вопреки тому, что наговорила про него Марианна, Финеаса вообще не интересовал спектакль. Он знал, что сейчас должен ехать в сторону дома Мейтлендов, а теперь придется дожидаться какого-нибудь поединка на мечах или любовной сцены, которые привлекут внимание зрителей. Светское общество посещало театры скорее для того, чтобы покрасоваться на публике, а не ради представления, за которое заплатили. Малейшее движение в сторону выхода, и в его сторону непременно будут направлены сотни театральных биноклей.

Марианна что-то нашептывала Изабель, и этот свистящий шепот почти заглушал реплики актеров. Финеас возвел глаза к потолку. Неужели сестра вообще не умеет молчать? На нее смотрела уже половина зрительного зала. Потребуется развести костер в оркестровой яме, чтобы выскользнуть незамеченным.

Финеас беспомощно глянул на Адама, но зять следил за представлением с таким видом, будто на свете нет ничего увлекательнее. В животе от нетерпения закрутило. Придется ждать. Чарлз, известное дело, после спектакля отправится в клуб, но Изабель, унылая вдовушка, наверняка поедет домой, чтобы улечься спать. Даже если они с Онорией приглашены на какой-нибудь прием, Финеас не узнает, во сколько они вернутся домой и сколько времени у него есть. Значит, придется прятаться в тени за Мейтленд-Хаусом, под холодным дождем, и дожидаться, когда в доме погаснет свет. Конечно, нет ничего невозможного, но куда рискованнее обыскивать дом, когда все его обитатели на месте.

Ждать следующего вечера? Исключено. Информация необходима им сейчас, а если Мейтленды окажутся ни при чем, придется идти по другому следу и разбираться с другими подозреваемыми.

Марианна продолжала шептать, не замолкая ни на секунду. Теперь, когда у нее появилась собеседница, она будет болтать до конца спектакля.

Финеас посмотрел на прядку волос, выбившуюся из пучка и упавшую на белую шею Изабель. В темноте ее бледная шея и плечи казались высеченными из мрамора. Легко представить ее в виде статуи какой-нибудь греческой богини, забытой в углу пыльного музея. Единственный изъян этой безукоризненной кожи — крохотная родинка на шее, почти скрытая волосами.

Странно. У Ясмины — или Шарлотты — есть родинка на том же самом месте. Финеас вспомнил, как ласкал ее, обводя пальцами, во время поцелуев.

Сердце пропустило удар, а потом и вовсе перестало биться. Он уставился на родинку, заставляя себя дышать. Поморгал, надеясь, что это всего лишь игра света, или кусочек корпии, или пятнышко грязи — любой дефект, который можно объяснить или сковырнуть ногтем.

Но это и в самом деле была родинка. Ужасом стиснуло желудок, шампанское устремилось обратно к горлу. Адам тоже наклонился вперед, придвинулся головой к Финеасу и прищурился.

— Паук? — тихо спросил он.

Финеас не ответил. Он не мог: только смотрел, желая, чтобы пятнышко исчезло, но оно не двигалось.

Этого не может быть. Это не может быть она.

Мысли лихорадочно метались. Финеас потряс головой, пытаясь отыскать отличия между Ясминой и…

Изабель Мейтленд?

Недоверие сменялось ужасом и наоборот, они неслись друг за другом головокружительными кругами, поднимались к горлу… Финеас закашлялся. Изабель обернулась и наткнулась на его взгляд. Тени упали на верхнюю половину лица, как маска, оставив освещенным только ее рот, слегка приоткрытые губы… Желудок рухнул вниз, к ботинкам. Этот рот он узнал бы где угодно.

Изабель Мейтленд и есть Ясмина, и Шарлотта, и… Это Изабель Мейтленд!

Финеас сидел в оглушительной тишине, не видя больше ничего, кроме ее стройной шеи и этой проклятой родинки. Ему хотелось схватить ее, повернуть к себе лицом, посмотреть в глаза и увидеть в них, что это неправда.

Вместо этого он оттянул пальцем галстук и вспомнил, как она отдавалась ему, забыв обо всем на свете. Изабель самая страстная женщина из всех, кого он знал.

До конца спектакля его разрывало между бешенством, неверием и ужасом. И что теперь, когда он разгадал тайну своей загадочной женщины? Сможет ли он снова заняться с ней любовью? Эрекция оказалась внезапной и мощной, сразу дав ему ответ на вопрос.

Финеас — любовник Изабель Мейтленд.

По словам леди Онории, Изабель была на балу у Эвелин, хотя он ее там не видел. О да, еще как видел! Разве можно забыть этот рот, эти глаза? Она оторвала все пуговицы на его бриджах. Финеас заерзал в кресле.

Марианна пригласила Изабель на свой бал-маскарад, хотя он мог бы поклясться, что и там ее не видел. Оправдание только одно — когда он страстно занимался с ней любовью и кормил ее знаменитыми вишнями Уэстлейка, было совершенно темно.

Правда неоспорима.

Финеас тяжелым взглядом уставился на родинку. Она-то все это время точно знала, кто он. Должно быть, считает его конченым идиотом, что в высшей степени унизительно. Он шпион, ради всего святого, человек, который гордится тем, что выполняет свою работу лучше любого другого шпиона! Финеас видит невидимое, раскапывает самые охраняемые секреты, разоблачает самую гнусную ложь! Как, черт возьми, Изабель умудрялась дурачить его столько времени?

Много недель.

Финеас едва заметил, что спектакль закончился. Упал занавес, толпа зааплодировала, а он сидел, погрузившись в свои мысли, пытаясь вообразить, как встретится с ней лицом к лицу и потребует ответов. Что скажет Изабель? Черт, что скажет он? Все эти недели Финеас не представлял себе ничего, кроме всевозможных способов, какими будет заниматься с ней любовью, когда отыщет ее, но сейчас они находятся в переполненном театре, и вряд ли он может потребовать от нее объяснений. Все, что Финеас может, — это смотреть, как Изабель уходит и думает, что ее тайна по-прежнему не раскрыта.

Пожалуй, это и к лучшему. Ему нужно подумать, решить, что делать, что он ей скажет, когда окажется с ней наедине. И как, черт возьми, он будет объяснять все это Адаму?

— Финеас, ты пойдешь и заберешь Миранду из ложи Холлистеров, — распорядилась Марианна, когда зажегся свет. — Адам, ты проводишь Изабель к Мейтлендам. Всякий раз, увидев Фина, Онория впадает в шок, а нам на сегодня хватило и того, что мы разозлили Чарлза. Не думаю, что следует расстраивать еще и его мать. Только вообрази, как нелегко придется Изабель по дороге домой — сидеть и выслушивать жалобы на наше поведение!