Пять десятков расположенных по кругу рядов – болтающих, спорящих, делающих ставки, дружно освистывающих проигравших и выкрикивающих неразборчивые славословия победителям. Ревущие медные трубы, с трудом одолевающие людской гам, плещущие на ветру узкие флажки и знамена, но самое главное – лошади! Несравненные, лучшие из лучших, с великим бережением доставленные из городов Заморы, Коринфии, Турана, Немедии, Аквилонии и даже – невероятно, однако приходится верить – далекой Зингары! Вороные и гнедые, игреневые, серые, рыжие, соловые, молодые и постарше, с блестящей переливающейся шерстью, выпуклыми горящими глазами, фыркающие на соседей и нетерпеливо бьющие копытами щедро засыпанную мягким песком землю. Частый, будоражащий звон гонга, хлопанье распахивающихся дверей маленьких загончиков, несмолкающий гомон зрителей, треск срываемой алой ленты, выкрики судейских…

Розыгрыш Приза Заморы – всплеск безудержного азарта, хитросплетение интриг на трибунах и отчаянная борьба на дорожках. Щедрое вознаграждение выигравшим заезд и знаменитый Нефритовый Кубок – безусловному победителю, сумевшему одолеть всех соперников.

Говоря по правде, прославленный Кубок выглядел достаточно скромно. Широкая неглубокая чаша из бледно-зеленого камня, с накладными ручками в виде золотых конских голов, на низкой ножке и округлой подставке. Подставку украшало выгравированное наименование нынешнего года по туранскому летоисчислению, ибо по традиции Приз заказывался у туранских камнерезов, живших в Шадизаре. Чуть позже под датой выведут строчку с именем нынешнего владельца.

Еще один связанный с Кубком обычай хранил его от желающих прославиться. По молчаливому уговору никто из Ночной Гильдии не смел даже пытаться стянуть чашу – по крайней мере, до конца состязаний и ее торжественного вручения победителю. Потом, так и быть, крадите. Ежели удастся, само собой.

Единственное исключение из правил случилось лет двадцать назад и завершилось весьма плачевно. Умельца изловили собратья по ремеслу, ткнув ножом под ребра прямо у ворот Ристалища. Кубок с извинениями вернули в судейскую ложу. Более такая неприятность не повторялась – к чему портить праздник? Вдобавок Осенний Приз дает много иных возможностей разбогатеть. Скажем, делая ставки или шаря по карманам и кошелям зевак.

– …Пятый заезд, для лошадей двух и трех лет! – сипло надрывались медные трубы. – Забег с препятствиями и водными ямами, на выбывание! Победителю дается право на участие в финале, места второе и третье получают вознаграждение в четыре и пять тысяч империалов соответственно! Участники!.. Первая дорожка! Изумруд, наездник – Саллум, цвета белый и синий, владелец – его светлость Теньо дие Билькас, Аквилония! Вторая дорожка! Альгалиб, наездник и владелец – Иборет ит'Каахна из Турана, цвета голубой и красный! Третья дорожка!..

Кони неспешным шагом проходят под большой трибуной для благородного сословия, направляясь к загончикам. Красуются. Отчего бы не покрасоваться в такой замечательный денек?

В начале бегов большинство зрителей охотно ставили на Огненного Феникса, но теперь призадумались. У рыжего саглави внезапно появились серьезные противники. Вороной зингарец Куэрто, словно целиком выточенный из куска черного оникса, и маленький, верткий Талгар – конек буланой масти, прибывший из Хаурана. Когда Талгар впервые появился на дорожках, его ошикали – за невзрачность и приземистость. После окончания забега свистуны растерялись: буланый малыш с легкостью взлетал над преградами, почти все время держась вровень с Фениксом и едва не вырвав у саглави победу. Знатоки единодушно утверждали – прочих скакунов теперь можно и в расчет не принимать, главное сражение развернется между этой троицей.

Посредники заполошно носились между рядами, торопливо принимая ставки и выдавая удачливым игрокам их выигрыши. Звенели, ослепительно ярко вспыхивали монеты, переходя из рук в руки, оглушительно громыхал установленный на верхнем ярусе барабан, и с трудом верилось, что еще седмицу назад кое-кто из беспечно веселящихся зрителей всерьез рисковал не дожить до нынешнего праздника на Конном Ристалище.

* * *

Маленькая компания, с удобствами расположившаяся в десятом ряду Полуденных трибун, на первый взгляд ничем не отличалась от сотен прочих посетителей. Эти любители бегов точно также притащили с собой вместительную корзину со снедью и кувшинами, точно также кричали, свистели и улюлюкали, препирались с соседями, делали ставки и порой даже немного выигрывали. Четверо самых обычных молодых людей, наверняка промышляющих мелкими кражами на улицах и метанием костей за игорными столами, и три хохочущих девицы.

Один из дружного сборища, хмурый черногривый юнец варварского облика, отчего-то явился без пары и держался особняком, напряженно следя за действом на Поле. Порой он украдкой косился вниз, высматривая среди азартной толпы кого-то определенного и, убедившись, что искомый человек никуда не делся, возвращался к пристальному созерцанию бегов.

– Да перестань, в конце-то концов! – не выдержал явный предводитель компании, красавчик, смахивающий на шемита, и перебрался на соседнее с варваром место. – Конан, чего ты ерзаешь, изображая терзающуюся душу? Ничего с ней не случится! Сам говорил, она отлично ладит с Фениксом.

– Это не женское занятие, – огрызнулся киммериец. – Барч должен был ей запретить!

– Барч желает получить Нефритовый Кубок, – устало и явно уже не в первый раз возразил Ши. – Если Диери настолько уверена в своей способности его добыть, то с какой стати ему возражать? Да, женщины-наездницы – редкость, но правила скачек вполне допускают их участие в состязаниях. Ты же своими глазами видел – она здесь не одна такая. Есть Хиссуне Немедийка, есть эта чокнутая Валерия из Офира…

– Все равно, – упрямо повторил Конан. – Она не должна была этого делать. Могла хотя бы со мной посоветоваться!..

– Зачем? Она вполне взрослая и самостоятельная, в отличие от тебя, – хихикнул воришка, но смешок получился каким-то вымученным. Сам Ши Шелам тоже выглядел изрядно помятым и потрепанным, что неудивительно после десяти дней пребывания в подвалах Алронга. Выпустили его только вчера, когда Верховный Дознаватель наконец сменил гнев на милость, сочтя карманника достаточно наказанным за похищение знака Стража Когорты, кражу лошади высокородного месьора Готьпайего и срыв вечеринки в поместье «Лиретана». Киммериец отправился встречать обретшего свободу приятеля к Слезным Воротам тюрьмы и даже не сразу его признал.

– Никогда не видел таких огромных крыс, – с удивлением заметил Ши, оказавшись за пределами стен Алронга и доковыляв до «Ржавого копья», ближайшей таверны. – Нарочно их откармливают, что ли? Здоровенные и наглые, ровно тамошние надсмотрщики… Как вы тут без меня, не заскучали? Что поделывают наш общий друг Фехтие и его жуткие земляки?

Бывший владелец таверны «Скрещенные ключи» угодил в жернова Закона, безжалостно отсеивающие шелуху от зерен. Фехтие не солгал, утверждая, что способен многое рассказать, и, как подозревал Конан, предприимчивый тавернщик нашел способ заключить очередной договор и с Верховным Дознавателем. Открытого суда над Фехтие, во всяком случае, не состоялось. Рекифес надежно спрятал своего осведомителя от посторонних глаз.