–Разумеется, пошли, сначала за платьем, а потом жениться!

–Сейчас?

–А чего тянуть?

Пока пребывала в шокирующих воспоминаниях, обошла гостиную и добралась до спальни, краснея от потоком вливающейся в мой мозг информации. Брачный ритуал, где я искренне обещала любить супруга до конца своих дней. Возвращение в апартаменты ректора, на его крайне удобных и надёжных руках. Настойчивое требование, чтобы мне отдали супружеский долг, так как у меня, видите ли, брачная ночь. И вырывавшийся из моих объятий демон, с рычанием сунувший мне чёрную футболку и сбежавший в ванную комнату, шипя себе под нос, что он чувствует себя героем и идиотом одновременно! На вопрос «почему?» он зарылся пятернёй в волосы, буркнув: «Только идиот может променять сладкую девочку на холодный душ. И только герой, понимая это, всё равно выбирает последнее!» Обратно я его не дождалась и, смертельно обидевшись, уснула.

Присев на край кровати, уронила лицо в ладони и застонала. Теперь я поняла, почему Люциус на меня разозлился, ведь в отличие от меня он женился осознанно! Взвалив на себя не только заботу о ходячей катастрофе, но и все сопутствующие проблемы с его родственниками, которые принёс наш брак! А ещё он не воспользовался одурманенной возбудителем женой, понимая, что потом я буду переживать из-за этого и, вполне вероятно, его упрекать.

– Черт бы тебя побрал, Люциус Кьяра! Как же я тебя люблю!

Вскочив на ноги, я стремглав понеслась в кабинет ректора.

Глава 43

Селения

Спускаясь на этаж ниже, я усердно пыталась не сорваться на бег. От того, как не терпелось увидеть супруга, даже пальцы на руках подрагивали. Стискивая их в кулаки, я решительным шагом прошла сначала по коридору, потом мимо пытавшейся меня остановить секретарши и рявкнув ей:

– Я к мужу! – стремительно ворвалась в кабинет ректора.

Натолкнувшись взглядом на сидящего за столом Люциуса и расположившихся кто где деканов, я, ойкнув, попятилась назад и попыталась сбежать. Не успела я ухватиться за ручку двери, как за спиной раздался грозный окрик господина Кьяра:

– Стоять!

Нерешительно обернувшись, встретилась взглядом со сверкающими злостью глазами супруга.

– Простите, я не хотела! – пискнула я, испуганно сжавшись и виновато опустив голову.

– Собрание окончено, можете быть свободны! – обратился Люциус к своим подчинённым, ставшими невольными свидетелями данного представления, и они, облегчённо выдохнув, поспешили покинуть кабинет ректора.

– Что у тебя стряслось, раз ты вдруг вспомнила, что замужем?

Под внимательным взглядом супруга, глубоко втянула воздух, собираясь с силами и... сдуваясь, как воздушный шар, опустила плечи, пролепетав:

– Ты не пил из той бутылки.

Криво усмехнувшись он поднялся, обошёл стол, опершись на него… одной очень любимой мною частью тела и, скрестив ноги, сложил руки на груди.

– Вспомнила, значит? – задал он вопрос, продолжая буравить меня тяжелым взглядом.

– Почему ты не сказал мне правду? Зачем сделал вид, что тоже ничего не помнишь? – набравшись смелости, набросилась с мучившими меня вопросами на возлюбленного.

– Уверена? А, по-моему, как раз правду я тебе и сказал. Разве что про пол приукрасил немного, но по сути, всё верно. С поцелуями накинулась? Супружеский долг требовала? – Мне оставалось только краснеть и кивать. – И что ты мне на эту правду ответила? Просто тогда ты была к ней не готова, и я решил подождать, пока ты сама обо всём вспомнишь.

– Почему ты на мне женился? – прикусила я в волнении нижнюю губу.

Пристально глядя в мои глаза, он произнёс:

– Потому что у меня взрывается от тебя мозг! Я никогда не знаю, чего от тебя ждать. При всей своей стеснительности, ты дерзко отстаиваешь свои права и желания. Взять к примеру то, как вынудила меня не скрывать наш брак, или наш первый раз... Я же видел, что ты боялась, но всё равно пошла до конца, доверчиво ко мне прижимаясь.

– А почему не стал со мной разговаривать в лазарете, я ведь пыталась помириться? – я робко шагнула к нему ближе.

– Серьёзно? Помириться? Напомни-ка мне, что ты там спрашивала?

– «Как дела у Амана?», «В столовой подают то же, что и в лазарете?», «Построили ли новую конюшню для магзверинца?» – ответила смущённо, делая ещё шаг.

– Вот! Если бы ты мне сказала: «Люц, что за ахинею ты нёс? Какой, к чёрту, вампир? Только твои поцелуи сводят меня с ума! Я так по тебе соскучилась, задери мой подол!» Я бы сразу понял, что ты хочешь помириться, а так... – пожал он неопределённо плечами.

Преодолев остатки разделяющего нас расстояния, обвила талию супруга руками и, заглянув в его глаза, улыбнулась.

– Люц, какой к чёрту вампир? Он мне даже никогда не нравился! Только твои поцелуи сводят меня с ума! Правда, сравнивать мне не с кем, всегда был только ты! Я очень-очень по тебе соскучилась и так сильно тебя люблю! Пожалуйста, задери мой подол!

Наконец расслабившись, он обнял меня, крепко прижимая к груди, зарылся носом в волосы возле виска и над самым ухом прошептал:

– Я даже не знаю, что из этого больше всего хочу услышать ещё раз. Я так соскучился по тебе, моя любимая лисичка... Хотя нет, знаю, повтори предпоследнее.

– Пожалуйста? – захлопала я невинно глазками.

– Издеваешься? – рыкнул супруг.

– Нет, заигрываю! – хихикнула в ответ. – Безумно люблю вас, господин Кьяра!

– А вот сейчас я требую доказательств! Позволишь мне делать с тобой всё, что я захочу?

Стоило осознать его слова и заметить горящий предвкушением взгляд, как по венам лавой растеклось желание, опаляя низ живота и местечко между ног. Проведя подушечками пальцев по гладко выбритой щеке мужчины, я игриво проворковала:

– Уверена, что ты будешь делать всё, чего мы оба хотим!

Ухмыльнувшись, он накрыл мои губы властным поцелуем, требовательно врываясь языком в рот и, плотнее привлекая к себе, шагнул к стеллажу, пестреющему разноцветными корешками книг. Прижав к нему спиной, супруг обхватил мои запястья, подняв высоко над головой и зафиксировав их с помощью клубящейся тьмой магии, заскользил ладонями по моему телу, очерчивая каждый его изгиб.

Лишённая возможности пошевелиться, я могла только извиваться, пытаясь не упустить ни единого ласкового поглаживания, и стискивать колени, успокаивая полыхающий в трусиках пожар. Абсолютная беспомощность не пугала, а лишь кипятила кровь, ведь это же Люциус – в его руках не страшно!

Наслаждаясь моей реакцией,