Днём Илька отправилась в лес. Ей было страшно снова наткнуться на одетого в белое незнакомца, однако нежелание оставаться на целый день с матерью под одной крышей было сильнее боязни. Она взяла с собой Блоху – без неё Илька не решалась зайти под лесную тень. Пусть и шла она в чащу каждый раз, лелея в душе добрые намеренья да испрашивая у духов разрешение, с собакой ей было куда спокойнее.

Илька решила пойти в другую сторону, подальше от Священной рощи, куда, верно, за ночь могли забрести волки, учуяв запах мертвечины. Лыжня её лежала в сторону озера, какое переселенцы нарекли Восходным. Будучи маленькой, Илька не понимала, почему озеро назвали так, ведь оно расположилось к заходу от её жилища.

С собой Илька несла несколько пучков трав, намереваясь отдать их духам. Все несут в лес кости, потроха или даже приготовленное мясо, и только внучка нойты год от года возвращала лесу целебные травы, обёрнутые шнурком из оленьей кожи. Несмотря на скудный дар, духи принимали её, позволяя охотиться в близлежащих землях и метко направляя её стрелы.

Но сегодня не время для охоты. С самого утра думала она о том, как будет танцевать с молодыми парнями и красивыми девицами, и мысли сами уводили её куда-то в далёкое будущее, рисуя счастливую долю жены и даже матери. Нельзя идти в лес, думая о свадьбе. Бабушка всегда так говорила. Правда, правило это касалось лишь женихов, но Илька слыла охотницей наравне с мужчинами, а потому и сама подчинялась ему.

На пути показалась рябина, чьи алые ягоды стыдливо укрыли снежные шапочки, острые и высокие, как у хвастливых мужей. Илька остановилась, чтобы нарвать рябины. С собой в мешочке у неё оказались тонкая игла из рыбьей косточки и нитка. Не желая рано возвращаться домой, Илька принялась не просто набирать ягоды, а нанизывать их на ниточку, собирая бусы. Так смастерила она две низки и повесила себе на шею поверх платка. Пусть хоть такие украшения будут у неё – настоящие никто не подарит.

Только собралась Илька идти дальше, как заметила, что Блоха что-то принялась выкапывать из-под свежего снега. Девушка окликнула собаку, и та задрала голову.

– Что ты там нашла? – спросила Илька и подошла к Блохе. – Ах ты! А ну брось!

Илька скорее выскочила из лыж и осторожно достала из снега двух замёрзших дроздов. Блоха не успела их погрызть. Птицы выглядели совершенно невредимыми.

– Ох, надо принести их в дом и отогреть, – произнесла Илька, заглядывая в чёрные глаза Блохи. Собака попрошайничала, надеясь, что хозяйка вернёт ей её добычу. – Не смотри так! Нельзя их есть. Они ещё живые. По крайней мере, я на это надеюсь.

Илька осторожно положила птиц за шиворот. В прошлые зимы она уже приносила в дом замёрзших и пьяных от забродивших ягод свиристелей и дроздов. Когда те отогревались, девушка выпускала их обратно в лес. Большинство, правда, погибало, и тогда птицы доставались Блохе. Бабушка радовалась птицам, считая их добрым знаком. Мать же их ненавидела…

С таким грузом придётся идти домой, не смея больше задерживаться на холоде. Илька повернула назад. Благо духов она уже задобрила.

– Ну и что ты приволокла?! – закричала мать, когда Илька, сняв тёплый платок, принялась доставать из-за ворота замёрзших дроздов. – А ну отнеси их обратно! Я не позволю!

На этот раз отделаться молчанием не удалось.

– Я отнесу их в лес сразу, как они проснутся, – упрямо пробубнила Илька.

– Можешь тогда оставаться там же! Не возвращайся! – взвизгнула Грима, брезгливо корча нос.

Илька села у очага и, положив птиц на колени, принялась легонько потирать им лапки. Один дрозд пошевелился, обхватив лапой её палец. Птица оттаивала, жизнь медленно возвращалась к ней. Второй же дрозд оказался окоченевшим…

С птицей Илька провозилась до вечера, не забывая, конечно, о готовке и прочих хлопотах, какие прежде она делила вместе с Бабушкой.

– Тебе уже пора идти в Большой дом на Йоль, а ты тут торчишь с этой дурацкой птицей, – напомнила Грима.

Илька попыталась покормить дрозда, подставила плошку с водой, надеясь, что тот догадается отпить воды. Птица была по-прежнему вялой и слишком спокойной. Такую было рано выпускать.

– Помяни моё слово, я вас обеих вышвырну отсюда, – не унималась Грима.

– Я не могу отпустить её, – терпеливо отвечала Илька. – Птица ещё слишком слабая. Потерпи немного. Пожалуйста.

Грима заворчала, с головой укутываясь в одеяло, чтобы никого не видеть.

Дрозд наконец встал на крыло, принявшись носиться по всему жилищу и лишь чудом не попадая в пламя очага. Илька раскрыла дверь, прогоняя птицу платком, попутно слушая голосящую на холод Гриму.

– Теперь лети отсюда вслед за ней, – злобно проскрипела Грима, когда дрозд наконец-то улетел. – Никакой жизни мне в собственном доме…

– Ох, матушка, сейчас натоплю снова!

– Дурёха! Иди уже! Сама справлюсь.

– Матушка, прости…

Илька и сама понимала, что пора бы уже идти на праздник, иначе не сможет найти себе места за столом. Тушённый с капустой петух еле уместился в небольшом горшке. Илька решила взять с собой лишь половину, остальным мясом они с матерью будут лакомиться ещё несколько дней.

Оделась девушка в своё обычное платье, лишь украсила его на скорую руку светлым шнурочком по горлу и рукавам. Нарядиться больше было не во что – хоть вешай на себя рябиновые бусы…

Наконец она вышла из дому, надев на ноги снегоступы. В руках понесла горшок, обёрнутый в полотенце, прижимая его к себе. Только подняла Илька голову – так и замерла. Всё небо над ней сияло, нарядившись в цветные шелка, блестящие зеленью и яркой синевой.

– Бабушка, – прошептала Илька, вглядываясь в пляску духов.

Лес принял её…

Крепче прижав к груди горшок с угощением, Илька побрела к Ве. Она не торопилась, рассматривая небесное сияние, точно пытаясь углядеть в нём знакомый образ. Иногда она и вовсе останавливалась, вперив взгляд в небо, заворожённая красотой. Давненько не было видно пляску духов – прежде она всё пряталась за густыми облаками. Кажется, даже Блоху проняло. Та поднималась на задние лапы, негромко подвывая.

– Да, Блоха. Бабушка теперь там. Танцует среди звёзд на Дороге Птиц, – произнесла Илька.

Улыбнувшись своей дурной затее, что пришла ей в голову, девица поставила в снег горшок и, сложив руки у лица, завыла, подражая зверю. Радостная Блоха тут же подхватила её клич. Завыли собаки на фермах, и в небо поднялся протяжный звон. Илька рассмеялась поднятому шуму