— Да нам, знаешь ли, совершенно безразличны запреты вашего преподобного и его сказки насчет страшных зверей.

— Зверь. Всего один. В нем все дело.

— Ты в него веришь?

— Как не верить в то, что видел своими глазами? Зверь есть, и он хозяин леса. Раз Дирта не трогает, значит, не против того, чтобы тот глубоко в чащу забирался.

— Для дмарта ты слишком уж непринужденно себя ведешь. И легко относишься к игнорированию правил.

— Я ведь их не нарушал.

— Зато прощаешь это другим. У дмартов это не принято.

— Все мы разные. И божественное я чту ничем не хуже других. Спросите преподобного Дэгфинна, если не верите.

— Зачем? Я вижу, что ты не обманываешь. Ладно, вернемся к Дирту. Итак, он носил тебе руду, значит, вы были достаточно хорошо знакомы. Он никогда не рассказывал ничего необычного?

— Что значит необычного?

— О вещах, наделенных магией, или о самой магии? О том, как стать неуязвимым для стрел, или что-то подобное?

— Ни о чем таком он никогда не трепался.

— А о чем он вообще любил говорить?

— В основном он говорил о том, что хорошо бы не тащиться лишний раз к болотам. Не очень-то Дирт любил черпать руду.

— А еще?

— Ну… про оружие всякое не один раз говорили. Про лук его, стрелы, нож. У наших такие разговоры не в чести, сами должны понимать. Лучше про такое помалкивать. С луком в руках ему вообще хода в Хеннигвиль не было.

— Откуда у Дирта появился лук?

— Сам сделал.

— Кто его научил такому?

— Наверное, лэрд Далсер. Ну и я пару советов давал по старой памяти. Первый лук у него совсем корявый вышел, но потом лучше и лучше стали получаться. Дирт быстро рос, оружие становилось малó, вот и приходилось новое делать время от времени.

— Если он не мог проносить лук в селение, где держал оружие?

— Откуда мне знать? Лес большой, и Дирт по нему свободно бродил. Может, дупло сухое нашел на старом дереве или пещеру на холме.

— Дирт не говорил ничего о своем тайнике?

— Ни слова такого не помню за ним.

— А Далсер ходил с ним в лес?

— Бывало, но редко.

— С какой целью?

— Да камни свои проклятые разносил по округе. Еще было, с сохатым убитым помог. Его дотащить надо было, уж очень тяжелый попался.

— А кроме камней? Бумаги, свитки бересты, другие предметы? Ничего такого не уносил из селения?

— Если и уносил, я такое не видел.

— А слышать от других приходилось?

— Нет. Никто не видел.

— Откуда такая уверенность в других?

— Вы бы пожили в Хеннигвиле хоть пару дней, и сами бы все поняли. У нас ничего утаить не получится. Если что-то узнал один, еще до вечера все знать будут.

— Понимаю… деревенская жизнь и все ее милые прелести. Далсер изготавливал магические вещи?

— Светильники делал, всем раздавал, в каждом доме по одному было. Заряжал их тоже, только тянул с этим частенько.

— А что-то, кроме светильников?

— Не было ничего другого. Преподобный как-то просил его сделать так, чтобы долгоносик перестал точить зерно, но лэрд на это ответил, что ничего такого делать не умеет. Так что вся его магия — светильники слабенькие. Невелик талант, хоть и полезен.

— Вы в это поверили? В то, что он ничего другого не умеет?

— Может, и врал, но как проверишь?

— Расскажи о том, как появились они здесь.

— Вы о лэрде и Дирте?

— Да, о них.

— Давненько это случилось. В ту ночь буря была сильная, резко налетела, рыбаки едва уйти успели, они тогда не привыкли еще такие вещи предсказывать без ошибок, не так долго здесь прожили. Поутру все почти затихло, а под камнями у Сторожевого мыса баркас увидели. Разбило его сильно. А на самом мысу костерок дымил. Возле него мы их и нашли. Лэрд рассказал, что приплыл сюда от самого Ханнхольда. Наши не очень-то ему и поверили, ведь баркас — не та посудина, на которой можно серьезный путь пройти, тем более по открытому морю. Поспрашивали, но вроде не врал. Многих на острове знал, да и говорил, что шел именно к нам, а не куда-нибудь. Рассказали ему ханнхольдцы, где нас искать, хоть их и просили ни слова никому не говорить о нашем замысле. Преподобный тогда с лица спал от его пояснений.

— Почему?

— Если один нас нашел, то и другие найти могут. А мы ведь хотели здесь от всех укрыться, чтобы никто найти не смог.

— Преподобный был прав.

— Ну да… так и получилось… нашли. Зря мы после того случая не убрались отсюда, все бросив. А ведь многие такое предлагали.

— Почему не ушли?

— Тяжело раз за разом сниматься с насиженного места. Да и как? Корабля у нас не осталось, лодок приличных всего две. По берегу шагать? С бабами, детьми и скотом? Еще и пожитки надо как-то тащить. Тяжелое дело, не все такое осилить согласны. И что ни делай, старикам тягостнее всего придется, не выдержат долгую дорогу.

— Дирт в те времена был совсем маленьким. Зачем он понадобился Далсеру?

— Почем мне знать? Мы вообще-то думали, что сын это его. Хотя лэрд на такое только посмеивался.

— Дирт был похож на него?

— Да я на лосиху куда сильнее похож, чем Дирт на Далсера.

— То есть ты не веришь в то, что Далсер его отец?

— Да скорее мама. У кузнецов на все глаз наметан, сходство хорошо замечаю.

— Я так и не получил ответ — зачем?

— Дирт по хозяйству лэрду помогал. Да что там помогал, вел его сам. Лэрд ничего не делал, только бересту углем марал, сколько ему ее ни притащи. Светляк зарядить с великим трудом упрашивали. Сразу видно, что аристократ, работой себя не очень-то утруждал.

— Интересно-интересно… Малыш ведь бесполезен в хозяйстве. Зачем он Далсеру понадобился? Не мог постарше слугу найти?

— Дирт — не слуга, у них с лэрдом по-особому все было, И он ко всему способен. Даже совсем мелким пользу приносить умел.

— Но ведь не сравнить со взрослым. Зачем Далсеру почти бесполезный слуга? Ну хорошо, пусть будет помощник. Ведь понадобился не один год, чтобы он подрос.

Кузнец пожал плечами, и этот простой жест заставил его поморщиться от боли.

— Не знаю я зачем. Далсер был непростым человеком. Его временами очень трудно было понять. Одно скажу — Дирта он притащил не с Ханнхольда. Тот раньше к нему прибился.

— Откуда такие сведения?

— Он сам раз обмолвился, что вместе с Диртом приплыл на Ханнхольд и с ним же уплыл оттуда, когда выяснил, где нас искать.