С того момента я больше не видела его. И нет, я не скучаю по нему, ни в коем случае! Но, к сожалению, мое уединение не продлится долго, потому что я знаю, что он вернется за мной, поэтому сейчас не отлипаю от окна, пытаясь разглядеть в наступающих сумерках знакомый мужской силуэт.

Позади слышится шарканье ног, выдающее вошедшую в комнату Магру.

— На сколько он уехал? — интересуюсь, по-прежнему глядя в окно.

— А мне почем знать. Три луны прошло, а его все нет.

— Может быть, он нашёл новую игрушку и не вернётся за мной?

Скрипучий смешок вынуждает меня нахмурить брови и обернуться на старушку, получив от неё снисходительный взгляд с едва заметной улыбкой.

— Он вернётся за тобой, девочка. Не тешь себя пустыми надеждами.

Сидя за кухонным столом, снова перевожу взгляд в окно, отчаянно надеясь на то, что мои увечья все же вызвали у него отвращение, и он не вернётся за мной. Никогда. А потом поднимаюсь и шагаю к Магре, привлекая ее внимание, после чего беру за руки, чтобы в очередной раз прошептать заветные слова:

— Не отдавай меня ему. Прошу тебя, Магра. Я не хочу этого.

Она высвобождает свои руки, чтобы накрыть шероховатыми ладонями мои.

— Старую Магру никто не спрашивает. И ты прекрати пытаться препятствовать тому, что неизбежно.

— Не прекращу! — упрямо огрызаюсь. — И ты не говори так! Лучше помоги бежать, — взмаливаюсь, закусывая нижнюю губу, но ответом мне служит лишь укоризненный взгляд.

— Я не для того тебя выхаживала, чтобы снова на смерть посылать.

— А он не смерть? — выдергиваю свои руки из ее и отшатываюсь, тяжело дыша от возмущения. — Он не смерть?!

Магра смеется.

— Глупышка. Он за тебя жизнь отдаст. Теперь я точно это знаю.

Мне срочно нужен глоток свежего воздуха, это невыносимо.

— Ничего ты не знаешь! Ничего! Он скорее мою жизнь заберет, — парирую ей дрожащим голосом, потому что мне никогда не найти в ней женщину, способную понять меня. — Ты не знаешь его так, как знаю я!

— Зато я знаю, каким он был, — продолжает она убеждать меня, — и сейчас ростки того, что много лет назад было похоронено под пеплом, пробиваются вверх к солнцу. — Короткая пауза. —Ты и есть это солнце, милая.

Я пялюсь на нее, едва не уронив челюсть на пол. О чем она говорит? Сумасшедшая! Не мудрено, в этой дыре я бы свихнулась точно так же. Кажется, необратимый процесс уже запущен.

Опустошенная от бесполезных попыток достучаться до Магры, я обреченно падаю на стул, наблюдая, как она начинает копошиться в шкафах и разжигать печь. Сейчас меня ничего не держит, я могу сбежать в любую секунду, только куда? Здесь я хотя бы в безопасности. А что там? За пределами песчаных дюн? Какие звери поджидают? Какие мучения? Страшно. Того, через что я прошла, достаточно, чтобы включить мозг, а не давать волю глупым эмоциям.

— Как давно вы знакомы? — пытаюсь отвлечься от бесполезных дум, пока Магра накрывает на стол.

— Гораздо дольше, чем это возможно, — по-доброму отвечает она и ставит передо мной стакан с верблюжьим молоком, а следом плошку с кашей, сдобренной маслом и сыром. А после я знаю, что мне достанется плошка с финиками. С того дня, как пришла в себя после лихорадки, я ни разу не отказывалась от еды. Наоборот пыталась всегда запихнуть в себя по максимуму, чтобы как можно быстрее восстановить силы. — Я знала его еще до того, как он появился на свет.

Всевышний. Я когда-нибудь пойму эту женщину?

— А ты можешь отвечать без загадок?

— Не болтай, Суэйлиб, ешь и набирайся сил. Что нужно знать, ты узнаешь.

И несколько минут я действительно ем молча, просто-напросто не видя смысла в этом разговоре, а потом Магра садится напротив, складывая на столе морщинистые руки, и принимается изучать меня своими колдовскими глазами.

— Я знаю, что он чувствует, милая. Как знаю и то, что ненависть к тебе больше не застилает его разум и не имеет над ним власти.

— А что имеет?

Снова злюсь. С того момента, как жестокие мужчины разбили меня на осколки боли, это единственное чувство, которое у меня получается испытывать в совершенстве.

— То, что властно над всеми. Любовь. — Тонкие губы Магры растягиваются в улыбке. — Он влюблён в тебя.

Потеряв дар речи, я даже выпускаю из рук ложку.

— Это безумие. Прекрати, пожалуйста, — шепчу я, опешив от разговора с сумасшедшей старухой.

— У него не такое черное сердце, как ты думаешь, девочка, просто оно пережило много плохого. Которого было так много, что этот мужчина действительно стал жестоким, но он не чудовище. Далеко нет. Ты заставила его показать свою жестокую сторону, так позволь теперь показать и другую.

Трясу головой, не желая соглашаться с ней.

— С меня хватит, — поднимаюсь из-за стола так резко, что стул едва не падает. — Мне нужно на свежий воздух. Спасибо за ужин.

С этими словами я выбегаю на крыльцо, где должна была найти спасительный глоток воздуха, но он слишком быстро застревает в дрожащем горле, потому что прямо сейчас я вижу, как мужчина, облачённый в черное одеяние, спрыгивает с коня. Взяв того за поводья, он направляется в мою сторону, на ходу стягивая с себя куфию, и мой взгляд скользит по знакомым шрамам, из-за чего сердце в панике начинает биться о рёбра.

Глава 26. Любому терпению есть предел

ДЖАНСУ

— Я никуда не поеду с тобой! — решительно бросаю этому животному, практически нависшему надо мной грозной тучей, и отступаю назад, не желая дышать его проклятым запахом.

Сегодня от него пахнет кровью. Я даже замечаю засохшие багровые капли на его крепкой шее, отчего в горле что-то дергается… А эти бездушные глаза… сейчас они практически черные, без присущего им янтарного отлива.

Мне не нравится то, что я вижу.

Сейчас он представляет собой самую настоящую тьму, которая вынуждает меня его бояться. И мне действительно становится страшно, когда я ловлю голодный взгляд звериных глаз на своих губах. Только это еще больше разжигает мое желание бороться, потому что я не желаю его близости, прикосновений или чего-то в этом роде, не желаю даже делить