— Тоже верно… гляди-ка!

Рубин указал на небо, чуть в стороне от чёрно-белой горы. В первую секунду я ничего не увидел, и хотел уже было уточить у него, на что именно глядеть. А потом будто бы сам воздух исказился возле кучевого облачка. И это искажение было достаточно близко, чтобы я мог разглядеть крылатый силуэт.

— Планер? — спросил я.

— Угу, — кивнул Рубин. — Вроде такой же, да?

— Да… фиг разглядишь…

Летательный аппарат двигался по спирали под облаком. Набрал высоту, а потом начал снижаться, описывая круги уже над самой горой. Через пару минут он исчез из поля зрения — должно быть, приземлился на вершине.

— Поехали к той речке, на границе зоны, — предложил Рубин. — Там, кажется, почти нет грязи, всё вода унесла. Подождём до вечера. Потом с теплаками вернёмся на это место, на машине.

— Движок будет видно лучше, когда похолодает, — заметил я.

— Капот водой охладим, — ответил Рубин. — Радиатор закроем термическим одеялом из аптечки. Доехать успеем. Плюс поедем сразу после заката, пока эта чернота тепло интенсивно выделяет.

— Пожалуй, лучший вариант, — согласился я.

Отъехав к реке, мы ждали заката. Спали по очереди, впрок: судя по всему, снова предстояла бессонная ночь.

Как только последние красные лучи догорали на востоке, я разбудил Рубина. Тот потянулся, огляделся и спросил:

— Всё тихо было?

— Вроде, — кивнул я. — Движения не заметил.

Мы перекусили наскоро паштетом и галетами из сухпайков, запив разводимым в воде порошковым энергетиком.

— Давай я за руль, — предложил Рубин.

— Да ладно, я дорогу лучше запомнил, — возразил я.

— У меня глаза хорошо к теплаку адаптируются, — пояснил он. — На тестах в среднем на двадцать процентов лучше, чем у других кандидатов. Особенность зрительного анализатора, как профессор сказал. Плюс позвоночник выносливый: могу в неудобной позе долго просидеть.

Немного поколебавшись, я кивнул.

Мы облили капот водой, набрав её в пустую канистру. Потом закрепили термоодеяло липкой лентой. После чего оделись сами и соорудили импровизированную защиту от пыли на боковое стекло со стороны водителя.

Чтобы испачкать белые комбинезоны, пришлось сжечь упаковки от сухпайков, остатки документации на машину и ещё один запасной комбинезон, чтобы получить немного безопасной сажи.

За это время окончательно стемнело. Рубин надел «теплак», отрегулировал руль, высунулся в боковое окно, а я занял место пассажира. Тронулись и поехали.

Ночь была хоть и безлунной, но достаточно светлой: после дневной жары на небе высыпали крупные звёзды. Я не сразу заметил, что не только они являются единственным источником света.

Когда мы подъезжали к тому участку обгоревшего шоссе, где останавливались днём, справа я увидел один из полузатопленных карьеров. Его когда-то тоже рекультивировали, но теперь лесопосадки выгорели начисто. Поэтому хорошо было видно воду. И она будто светилась изнутри призрачным сине-зелёным светом.

— Тормозни, — тихо попросил я Рубина.

Он остановил машину и спросил:

— Заметил что-то?

— Угу, — кивнул я, открывая дверцу и надевая первый комплект бахил.

Я вышел наружу. Сквозь противогаз-маску запахов было неслышно, но тёплый ветерок, обдувающий разгорячённую кожу, был влажным. Из-за этого казалось, что пахнет болотом и водорослями.

Я подошёл к обрывистому берегу бывшего карьера и глянул вниз. Там, в глубине прозрачной воды, светились силуэты трёх больших гусеничных машин с бульдозерными ковшами. От обычных бульдозеров их отличало отсутствие кабины оператора.

Рубин терпеливо дожидался у машины, внимательно глядя по сторонам. Когда я вернулся, он спросил:

— Ну что там?

— Техника, — ответил я. — Что-то вроде бульдозеров. Похоже, её использовали для расчистки радиоактивных завалов, в очень грязном месте. Возможно, сразу после взрыва.

— Какой фон?

— Не знаю, не мерял, но очень много, — ответил я, после чего пояснил: — Там озеро на дне карьера. Техника светится под водой.

Рубин присвистнул.

— Если так, машинисты нежильцы, — заметил он.

— Они, похоже, автоматические, — сказал я. — Кабин нет. Но не представляю, как при таком уровне заражения ими управляли.

— Экранированная электроника внутри, — предположил он. — Полностью автономная, на основе нейросетей. Дорогая штука, но я слышал про такие разработки.

— Возможно, — кивнул я.

— Думаешь, их использовали при строительстве базы?

— Нелогично, — я пожал плечами. — Зачем тратить такие ресурсы, когда можно было подождать немного, или же выбрать другое место… и непонятно вообще, как их сюда доставили.

— Ннда, всё страньше и страньше… — вздохнул Рубин.

И мы поехали дальше.

Глава 18

Красная зона сама по себе — отличный периметр безопасности. Не удивительно, что тут было не так уж много средств слежения и контроля: несколько автоматизированных станций, не слишком эффективных, зато защищённых от радиации. Я когда-то слышал про такие от коллег, ещё во время службы. Обойти их труда не составило. Но всё равно мы оставались начеку, судя по масштабам объекта, впереди могли быть неприятные сюрпризы.

Мы подошли к чёрно-белой горе по уступу бывшего карьера. Справа от нас блестела в лунном свете чёрная вода. В ней ничего не светилось, и это меня, честно говоря, радовало.

Пока шли, на склоне горы пару раз видели короткие красные вспышки. Об их происхождении оставалось только гадать: сигнальная система? Проходы? Проверки освещения? Для того, чтобы выяснить это, нужно было подобраться ещё ближе.

Поверхность земли медленно охлаждалась, зато вышла ущербная Луна и залила всё вокруг своим призрачным светом, из-за чего местность стала похожа на поверхность другой планеты.

И всё же Рубин не стал снимать «теплак». Благодаря чему первым заметил кое-что любопытное у подножия горы. Он поднял вверх руку и молча указал в том направлении.

Приглядевшись,