Чужие планы и собственные решения

- Это только моя вина. Моя вина. Я виноват во всем, что произошло, - монотонный голос как занудная муха кружил на границе сознания и просил отмахнуться, - не досмотрел, не уберег, повелся по пути наименьшего сопротивления, надо было быть жёстче, настоять на своем, а я надеялся, что беда обойдет стороной…

- Не убивайся так, - знакомый голос тихо шелестел рядом, - ты транслируешь по связи отчаяние и безнадежность, и возможно, поэтому он не хочет просыпаться. Тебе надо помыться, привести себя в порядок и, наконец, поесть и поспать. Ты доводишь себя до отчаяния, и кому станет легче, если ты свалишься на соседнюю кровать с нервным истощением? Иди, помойся, от тебя ужасно пахнет – отчаянием и безнадежностью. Приободрись. Ты должен сам поверить, что Альби очнется и все станет хорошо.

- Я боюсь, оми, я боюсь оставить его. Я его почти не чувствую. Он так тихо дышит, что если бы не приборы, я бы решил, что он…

- Не думай о плохом, иди, помойся и переоденься, приведи себя в порядок, побрейся наконец, Альби очнется, тебя увидит и испугается…

- Не испугаюсь, - хотел сказать Альби, но вместо этого раздался тихий шепот.

Но и этого было достаточно, чтобы руку обожгло злой щетиной. Глаза казались пересыпанными песком, веки весили по тонне. Открыть глаза, казалось бы, что проще, но сейчас это была почти непосильная задача. Но Альби с ней справился и, отогнав муть, наконец увидел черного от переживаний Рана. Черные круги вокруг воспаленных глаз и обметанные белыми корочками пересохшие губы. А еще щетина… это было так необычно, что Альби действительно испугался, это сколько же дней он здесь, если Ран так оброс? Еще немного, и борода получится!

- Ты ужасно выглядишь, - Альби с трудом моргнул и попытался глотнуть. В губы сразу уперлась трубочка и в рот полилась кисло-сладкая водичка. Он сделал пару глотков и вытолкнул трубочку языком, - Заки?

- Жив. Чудом выжил, - Ран сжал пальцы и, вытянув губы, осторожно поцеловал прохладную ладонь, - хотя до сих пор в реанимационной капсуле. Нож прошелся по перикарду. Пробил сердечную сумку и верх легкого, но из-за того, что нож остался в ране, кровопотеря была небольшой и его удалось спасти. Завтра его выведут из медикаментозной комы и, скорее всего, сразу вытащат из камеры. Он даже выглядит лучше тебя.

- И наверняка лучше тебя, - прошептал омега и сжал пальцы мужа, - сколько дней я без сознания?

- Четыре, - Ран коротко выдохнул, - как ты себя чувствуешь?

- Неплохо, только устал, - Альби дернул рукой, чтобы погладить живот, но рука скользнула по плоскому телу. Приборы сразу взвыли от тревоги, а омега едва не разучился дышать, - где? Что с ребенком?

- Все хорошо, - Ран опять осторожно поцеловал руку супруга, - живой, здоровый, и хотя недоношенный, но легкие открылись самостоятельно и все рефлексы, как у девятимесячного, и хватательный, и сосательный. Ест и спит, хотя и в кувезе. Это моя вина, я испугался, когда врачи сказали, что живот каменный и ребенок не шевелится! Приборы кричали о внутренней кровопотере, и я решил, что это ребенок, и сделал тебе кесарево. Но с ним все было хорошо, а кровь была на внешней стороне плаценты.

Ран задохнулся от боли и Альби почувствовал, как страдает муж. Он опять сжал его пальцы, а тот виновато закрыл лицо дрожащей рукой.

- Мне надо было не обращать внимание на недовольство местных и заранее привезти в эмират омеголога и акушера, но я думал, что еще есть время, и я смогу это спокойно сделать после того, как Ошая уедет. У нас не было грамотного акушера, да и опытного хирурга тоже. Я был такой самонадеянный, решил, что для начала хватит молодых терапевтов, но у них практического опыта не больше моего. Я так испугался, что от страха едва соображал. Если бы Ради не обнаружил маленькие проколы на изнанке платья, я бы располосовал тебя, ища причину кровопотери. К тому времени, как я достал ребенка, у тебя вся брюшная полость была заполнена кровью. Ты потерял столько крови, и это только моя вина.

- Ран, посмотри на меня, - Альби сжал руку мужа и добился, что на него уставились усталые глаза, - все хорошо. Я жив, ребенок жив, и Заки скоро поправится. Успокойся, ты сделал все, что мог, и все получилось, ты молодец…

- Нет, - Ран покачал головой, - я так испугался, что мозги отключились. А еще элементарно опыта не хватило, надо было сделать пальпацию, как учили при диагностике и первичном осмотре, но я увидел спазм матки, услышал сигнал о внутренней кровопотере и даже не сомневался, что дело в ребенке. Опытный врач не допустил бы такой ошибки.

- Но ты осматривал не просто пациента, а меня, - Альби потянул руку мужа, заставляя того приблизиться. - Если бы опытному врачу попал на стол его любимый, то у него бы тоже руки бы задрожали. Поэтому перестань себя грызть. Успокаивайся, все живы, а ты молодец.

Ран приблизился и, вытянув губы так, чтобы не поцарапать щетиной, осторожно поцеловал прохладные губы супруга, а после этого вздохнул полной грудью и наконец улыбнулся.

- Есть хочу, а еще молока с медом, - Альби чувствовал, как у него с каждой минутой прибывает сил, прямо как по волшебству, - действительно, отправляйся мыться и бриться. Что люди скажут, когда Тигр пустыни выглядит, как облезлый кошак? Так что, марш, марш, приводи себя в порядок.

- Альби прав, - оказывается, в комнате был Ясмин, который довольно улыбался, глядя на пару, - вот теперь можешь с чистой совестью отправляться поесть и отдохнуть. Я посижу с Альби, чтобы тебе было спокойней, да и наши врачи в шаговой доступности. Поверь, все плохое уже случилось и теперь все будет хорошо. Кризис миновал. Иди, приведи себя в порядок.

Ран с трудом встал со стула и с еще большим трудом отпустил пальцы любимого. Альби пришлось поднять руку и помахать на мужа, как бы отгоняя от кровати. Ран дошел до двери, а потом опять замер на пороге, и теперь уже Ясмин словесно выталкивал сына.

- Он просидел возле твоей кровати все время, - Ясмин с нежностью смотрел на дверь, через