Он помедлил, но все-таки добавил:

– Но тут шанс есть. Она ребенок и может не справиться.

– А есть ли другой выход? – спросил я. – Чтобы не умирал ты и не умирали мы… все.

Тигр пожал плечами. И ответил:

– Ну, ты же понял все сам. В твоем вопросе уже был ответ.

Я кивнул.

– Обидно.

Некоторое время мы сидели молча. Я скурил вторую сигарету, потом третью. Совсем уже стемнело. В лесу темнеет быстро, в лесу нет сумерек. В окошке замерцало дрожащее пламя свечи.

– Ты уж извини… – неожиданно сказал Тигр.

– Да хватит вам всем передо мной извиняться! – завопил я, вскакивая. – Достали!

– Надо на что-то решиться, Антон, – кротко сказал Тигр.

– Дай мне пять минут, – сказал я.

– Десять, – кивнул Тигр, продолжая курить. Огонек то вспыхивал, то угасал в сумерках, пока я шел к дому.

Дети сидели за столом, на котором горели две свечи, притихшие и настороженные. Арина так и стояла у окна, глядя на Тигра.

– Решил? – спросила она, не оборачиваясь ко мне.

– Надя… – Я посмотрел на дочь. Ее лицо едва угадывалось в пламени свечи. – Ты сделаешь то, что я попрошу?

– Что? – напряженно спросила она.

– У нас всего два выхода, – сказал я, глядя на нее. Хорошо все-таки, что я успел увидеть ее взрослой… пусть даже во сне.

Во сне, который не должен сбыться.

– Всегда бывает три, – упрямо сказала Надя. – Во всех сказках всегда три пути.

– Что поделать, у нас неправильная сказка. – Я попытался усмехнуться. – Всего два. Убить Тигра – и уничтожить всю магию на Земле. Все Иные станут обычными людьми. Может быть, случатся какие-то катаклизмы… не знаю.

– Магия стала злом, – напряженно сказала Арина. – Люди должны…

– Люди должны быть людьми, – ответил я. – Не будет магии – они найдут другой способ уничтожать себя.

– Так ты решил позволить Тигру нас убить? – воскликнула Арина.

– И есть второй вариант, – продолжал я, глядя на дочь. – Доказать Тигру… доказать сумраку, что мы никогда не озвучим пророчества. Не скажем его людям. Тогда… оно не осуществится. И Тигру не нужно будет нас убивать.

– Чтобы Тигр поверил, нужна жертва, – фыркнула Арина. – Страшная жертва… бесповоротная… – Она на миг замолчала. А потом вскрикнула, возмущенно и негодующе: – Антон! Ты хочешь убить…

– Папа, ты хочешь, чтобы я тебя убила? – спросила Надя с ужасом.

Все-таки Арина бывшая Темная. Они все понимают неправильно. В отличие от Светлых.

Я покачал головой:

– Нет, доча… Я думал об этом, но… не могу оставлять тебя с таким грузом. И ведь есть еще Арина… Пообещай мне. Просто пообещай, что никогда и никому не расскажешь пророчества Эразма! И ты, Кеша, поклянись!

– Мальчика он убьет, – быстро сказала Арина. – Убьет его Тигр. На глазах твоей дочки растерзает, то-то будет ей неизлечимая психологическая травма, на всю жизнь горемычную сиротскую – мальчики кровавые в глазах…

Вот ведь зараза старая! Она даже подвывать стала, как деревенские бабки на похоронах.

Кеша горячо воскликнул:

– Я не расскажу! Никому!

– Поклянись, – повторил я. – Пусть то, что я сделаю, будет не напрасно. Поклянись.

Кеша отчаянно закивал.

Надя привстала с табуретки.

– Не надо, – попросил я. И повернулся к Арине.

– Ты не справишься, – быстро сказала она. – Мы оба Высшие, но опыта-то у меня побольше, Антон…

Я не стал ничего говорить.

То, что когда-то давным-давно рассказал мне Эдгар. На космодроме Байконур, когда я стоял напротив Кости Савушкина, своего приятеля и Высшего Вампира, собиравшегося превратить всех людей мира в Иных…

Сила прошла через меня, обдав холодом пальцы. Арина поставила Щит – она не поняла, что я делаю.

Некоторые вещи трудно понять тем, кто слишком долго был Темным.

Сумрак вздрогнул, когда сквозь него проросли белые каменные стены. Пространство будто раздвинулось – стол, за которым сидели дети, отнесло куда-то вдаль, потолок растворился и его сменил белый сверкающий купол, пол покрыли мраморные плиты.

Мне все-таки не хватило Силы. Чуть-чуть. Но рядом был бесконечный источник – и я потянулся к дочке, зачерпнул – и пространство вокруг оформилось окончательно.

Круглый зал метров десяти диаметром, с потолком-куполом.

Ни окон, ни дверей.

Ничего.

Сверкающий белый камень, в котором заключены мы с Ариной.

Навсегда.

Саркофаг Времен – самое страшное заклинание Инквизиции. Заклинание, срабатывающее и на жертву, и на палача.

– Ты с ума сошел, – прошептала Арина и села на пол.

– Наверное, – сказал я, садясь рядом.

Здесь был воздух, и, наверное, он навсегда останется свежим.

Здесь был даже сумрак – но ни на одном его слое из Саркофага нет выхода.

Если верить Эдгару, заключенные в Саркофаг не испытывают ни голода, ни жажды.

Им позволено вечно сходить с ума, не испытывая физических мучений.

– Его же невозможно взломать, – сказала Арина. – Ты понимаешь? Никак. Даже твоя дочь не сможет.

Я пожал плечами.

Десятиметровый пятачок белого камня. Плывущая в вечность капсула.

Интересно, сменится ли расширение Вселенной сжатием и новым Большим Взрывом? Если да, то у нас есть какой-то шанс.

Я захохотал, представляя себе миллиарды лет заточения. Арина потянулась ко мне и отвесила звонкую пощечину.

Я замолчал.

– Ты действительно ему веришь? – спросила Арина. – Сумраку?

– Не знаю. Я верю только в то, что люди сами творят свою судьбу. Люди, а не сумрак… и не мы.

Арина помолчала. Развела руками.

– Что ж… в любом случае мы уже не узнаем ответа. Никогда.

Я полез в карман, достал пачку сигарет. Заглянул внутрь. Две штуки.

Перед лицом вечности экономить смысла не было.

– Будешь? – спросил я.

Арина вяло кивнула. Она была даже не напугана… в конце концов, она и так шла на смерть. Она была задумчива. Будто мой поступок ее поразил.

Я засунул в рот обе сигареты, раскурил и протянул одну Арине. Она удивленно посмотрела на меня.

– В каком-то старом американском кино видел, – пояснил я. – Всегда хотел это сделать.

– Вот ведь Петр, модернизатор хренов, приволок на Русь это зелье окаянное, а я же его просила этого не делать… – пробормотала Арина.