При взгляде на портреты Калашникова мне сразу вспоминается Альфред Нобель, которого весь мир знает как учредителя премии своего имени, забывая о том, что он в первую очередь создатель динамита. На фотографиях, сделанных вскоре после этого эпохального изобретения, когда Нобель уже понял, как будет использована его смесь нитроглицерина с глиной, он выглядит необычайно взволнованным, теребит бороду. Может, только мне так кажется, но когда я вижу Нобеля таким, с удивленно поднятыми бровями и потерянным взглядом, то он будто говорит: «Я не хотел. Я собирался проникать в глубь гор, крошить камень, прокладывать штольни. Я не хотел того, что произошло». У Калашникова же лицо спокойное, как у всякого русского пенсионера, поглощенного своими воспоминаниями. Так и представляешь, как он рассказывает, обдавая тебя перегаром, о каком-нибудь своем друге, с которым они вместе прошли войну, или, сидя за столом, хвастается полушепотом, каким был выносливым любовником в молодости. Если продолжить игру в предположения, то Калашников с фотографий будто бы хочет сказать: «Все хорошо, это не мои проблемы, я просто создал автомат. Кто и в каких целях его использует, меня не касается». Ответственность только перед самим собой, ограниченная лишь одним поступком. Твоим собственным поступком, который тебе позволяет или нет твоя собственная совесть. Уверен, это одна из причин, по которой старый генерал, сам того не желая, стал кумиром всех мафиозных кланов земного шара. Михаил Калашников не продает оружие сам и не посредничает в торговле автоматами, не обладает политическим влиянием и не выделяется особенной харизмой, но при этом олицетворяет собой девиз каждого человека в эпоху рыночных отношений: «Делай все возможное, чтобы выиграть, остальное тебя не касается».

На Мариано была толстовка с надписью «Калашников» и рюкзак через плечо с той же фамилией. Генерал открыл для себя новый вид инвестиций и оказался талантливым предпринимателем. Мало у кого в активе есть всемирно известное имя. Немецкий бизнесмен открыл фабрику по производству одежды с лейблом «Калашников», и генерал, начав распространение своей фамилии таким образом, вошел во вкус, включившись еще и в производство огнетушителей. Вдруг, не окончив свой рассказ, Мариано остановил фильм и выскочил из бара. Открыл багажник своей машины, вытащил армейский чемодан и, вернувшись, положил его на барную стойку. Я решил, что он окончательно свихнулся на почве мистического поклонения автомату, и с ужасом подумал, что он проехал пол-Европы с автоматом в багажнике и собирается прямо здесь его продемонстрировать. Но в чемоданчике оказался хрустальный «Калашников», наполненный водкой. Настоящий китч. Пробка располагалась в дуле. После поездки Мариано в Россию бары всей Аверсы, сотрудничавшие с ним, получили в качестве специального торгового предложения водку «Калашников». Я сразу представил хрустальные клоны знаменитого автомата, выставленные за спинами всех барменов от Теверолы до Мондрагоне. Фильм подходил к концу, глаза болели — из-за близорукости мне приходилось щуриться. Но последний кадр сразил меня наповал. Двое стариков в тапочках стоят на пороге и, дожевывая моццареллу, машут гостю на прощание. Вокруг нас с Мариано уже образовалась толпа мальчишек, взиравших на него как на героя, как на избранного. Он был знаком с Михаилом Калашниковым. Мариано посмотрел на меня заговорщически, хотя никаких общих тайн у нас сроду не было. Освободил пачку фотографий от резинки и принялся их перебирать. Проглядев с десяток, вытащил наконец ту, которую искал: «Это тебе. И не говори потом, что я о тебе забыл».

На фотографии старого генерала черной ручкой была выведена надпись: «То Roberto Saviano with Best Regards. M. Kalashnikov».[43]

Международным организациям, занимающимся экономической статистикой, постоянно нужны новые данные, которые они потом «скармливают» газетам, журналам, политическим партиям. Например, легендарный индекс Биг-Мака: чем выше стоимость одноименного сэндвича в «Макдоналдсе», тем богаче страна. Для оценки состояния прав человека аналитики советуют изучать цены на автомат Калашникова. Чем он дешевле, тем сильнее в стране ущемляют права человека; если он доступен всем, значит, правовое государство бьется в агонии, а баланс сил в обществе окончательно расстроен. В Западной Африке цены доходят до пятидесяти долларов за штуку. В Йемене же, к примеру, можно найти бывший в употреблении АК-47 всего за шесть долларов. Влияние на востоке и доступ к оружейным складам находящихся в кризисе постсоциалистических стран превратили кланы Казерты и Неаполя в лучших партнеров для торговцев оружием — наравне с калабрийскими косками, занимающимися этим с давних пор.

Каморра, являясь одним из крупнейших поставщиков оружия на международном рынке, могла влиять на стоимость «Калашниковых», негласно контролируя таким образом состояние прав человека на Западе. Уровень этих прав постепенно опускался, напоминая каплю, движущуюся по катетеру. В то время как у французских и американских преступных группировок на вооружении было любимое оружие морских пехотинцев — М-16 Юджина Стоунера, тяжелое и громоздкое, которое должно быть хорошо смазанным и чистым, если ты не хочешь, чтобы его заклинило прямо у тебя в руках, — на Сицилии и в Кампании, от Чинизи до Казаль-ди-Принчипе, в 80-е годы уже вовсю пользовались «Калашниковыми». В 2003 году дал показания Раффаэле Спинелло из клана Дженовезе, хозяин Авеллино и прилегающих к нему территорий, и полиции стало известно о связи басков из ЭТА с каморрой. Клан Дженовезе объединился с семьей Кава из Куиндичи и с несколькими семьями из Казерты. Будучи кланом не первого порядка, он тем не менее был в состоянии обеспечить оружием одну из наиболее значимых вооруженных группировок Европы, которая за тридцать лет борьбы перепробовала все возможные пути добычи вооружения. Но кланы Кампании были привилегированными поставщиками. Двое etarras — баскские активисты Хосе Мигель Аррета и Грасия Морило Торрес, — поданным прокуратуры Неаполя от 2003 года, в течение десяти дней вели переговоры в номере миланского отеля. Цены, маршруты, процедуры обмена. Наконец они пришли к соглашению. ЭТА переправляла кокаин через своих активистов и получала в обмен оружие. Стоимость наркотика теперь должна была стать ниже, ЭТА получала его от колумбийских повстанцев, брала на себя транспортные издержки и ответственность за доставку товара в Италию, делая все, чтобы укрепить связь с картелями Кампании, кроме которых, возможно, никто больше был не в силах обеспечить желающих целыми военными арсеналами. Но ЭТА не ограничивалась только «Калашниковыми». Ее интересовало тяжелое вооружение, мощная взрывчатка и в особенности ракетные установки.

Отношения между каморрой и повстанцами всегда были плодотворными. Даже в Перу, второй родине неаполитанских наркоторговцев. В 1994 году суд Неаполя обратился к перуанским властям с просьбой провести расследование, после чего около десятка итальянцев были выдворены из Лимы. Цель расследования — выявление связей между неаполитанскими кланами и «Революционным движением Тупак Амару», возглавляемым братьями Родригес. Революционеры с повязанными на лицах красно-белыми платками. Даже они не могли обойтись без кланов. Кокаин в обмен на оружие. В 2002 году был арестован адвокат по имени Франческо Мальюло, обвиненный в сотрудничестве с влиятельным кланом Маццарелла из Сан-Джованни-а-Тедуччо, оборудовавший себе убежище в Неаполе, в районах Санта-Лючия и Форчелла. Его выслеживали больше двух лет: его самого и его сделки в Египте, Греции и Англии. Был перехвачен звонок, сделанный с виллы генерала Аидида, одной из центральных фигур войны в Сомали, чье противостояние клану Али Махди превратило страну в растерзанный и разлагающийся труп, годный исключительно на то, чтобы захоронить его вместе с токсичными отходами Европы. Расследование взаимоотношений между кланом Маццарелла и Сомали проходило по всем возможным направлениям, но торговля оружием была, безусловно, на первом месте. Даже главнокомандующие становились по-женски покорными и покладистыми на переговорах с каморристами, когда нуждались в поставках оружия.