Действительно, за домом стоял легковой автомобиль «Рено» старой модели. Данилов надеялся, что ключи зажигания хозяева любезно оставили в замке, — просто не на что было больше надеяться. Вступать в переговоры с недоверчивыми сельскими жителями он не собирался, понимая, что, скорее всего, такие переговоры закончатся в полиции, а задерживаться в этом месте они никак не могли себе позволить.

С великими предосторожностями втроем прокрались мимо дома — фермеры пока не появлялись — и остановились возле автомобиля. Сердце Данилова взволнованно забилось — связка ключей с брелоком в виде маленького слоника болталась в замке зажигания. Стараясь не брякнуть дверцей, они расселись по сиденьям, и Данилов, зажмурившись от нервного напряжения, завел мотор.

— По-хорошему, за рулем следовало находиться мне, — проворчал Ликостратов, вместе с Тропининым сидевший сзади. — Как-никак, опыта в угонах мне не занимать.

Данилову было не до шуток. Выезжая на дорогу, он озабоченно посмотрел в зеркало заднего вида — местные так и не появились из подвала. Судьба наконец сжалилась над ними.

«Рено» с тремя беглецами выехал за ограду фермы и помчался вдоль по дороге. Может быть, кто-то его и заметил, но, вероятно, не понял, что машину угнали.

Они некоторое время петляли среди полей, а потом вдруг выскочили на широкополосное шоссе, и на глаза им сразу попался дорожный указатель с названием «Paris». До Парижа оставалось 35 километров.

В вестибюль «Белой звезды» Данилов вошел с уверенностью завсегдатая, хотя на самом деле на душе у него скребли кошки. На ферме, видимо, далеко не сразу хватились пропажи автомобиля, и беглецам удалось добраться до самого Ле Бурже без лишних приключений. Они бросили машину прямо на бульваре и перебрались в первое попавшееся скромное кафе неподалеку от гостиницы, где за стойкой хозяйничала сама хозяйка, довольно яркая женщина не первой молодости. Наверное, ей пришлось немало повидать в жизни, и компания из трех измученных мужчин в жеваной одежде не произвела на нее особого впечатления, хотя и была ею, несомненно, замечена. Но Данилов надеялся, что успеет выполнить самое необходимое раньше, чем она вызовет полицию. Он приказал своим спутникам сделать заказ, выпить кофе, поесть чего-нибудь и не скупиться на чаевые, а сам отправился в гостиницу.

Выглядел он неважно — словно прямо в одежде его пропустили через гигантскую стиральную машину, а потом наскоро высушили в центрифуге, на которой испытывают космонавтов. Но ни времени, ни возможности переодеться не было.

Он тут же поймал на себе испытующие взгляды нескольких приличных господ, расположившихся в вестибюле. Среди них явно присутствовали люди из охраны отеля, и они с дежурной улыбкой поспешили навстречу Данилову, чтобы предупредить возможное недоразумение. Но в тот же момент среди десятка незнакомых лиц Данилов заметил и одно знакомое — улыбчивый Боровичков спешил к нему, на этот раз, однако, совершенно не улыбаясь. Похоже, он чувствовал, что ситуация на этот раз никакого веселья не предполагает. Он опередил всех и, довольно грубо ухватив Данилова за локоть, оттащил его в сторону.

— Что, черт возьми, происходит?! Что за кашу вы тут заварили? И почему в таком виде? Где вы валялись?

Данилову показалось, что Боровичков по-настоящему встревожен, и причина его тревоги совсем не личность Данилова.

— Где Молчанов? — отрывисто спросил он, пропустив мимо ушей все вопросы Боровичкова.

Глаза Боровичкова сузились. Он быстро оглянулся и потащил Данилова к выходу.

— Черт возьми! — сердито продолжил Данилов, когда они оказались на свежем воздухе. — Я просто не могу себе представить, что у вас тут все в сговоре. Этого просто не может быть. Но если и вы с ними, то учтите…

— С кем — с ними? — быстро переспросил Боровичков. — Вы хотите сказать…

— Молчанов и Тропинин собирались взорвать «Экстра-Джет»! — выпалил Данилов. — Ну, что вы на меня так пялитесь? Тропинин из игры выбыл. Все теперь в руках Молчанова. Если только вы не в команде…

— Не порите ерунды! — сквозь зубы процедил Боровичков. — И вообще, вы с вашими фантазиями, знаете, на кого похожи?

— Давайте спросим прямо у Молчанова, — предложил Данилов. — Он в отеле?

— Он в павильоне, — сухо ответил Боровичков. — Там идут последние приготовления к завтрашнему демонстрационному полету.

— Поздравляю, — не выдержал Данилов, — похоже, он уже установил бомбу. Она небольшая, размером с планшетник. Вообще-то это должен был сделать Тропинин, но он сам говорит, что Молчанов в курсе.

— Мы сейчас же туда едем. — Боровичков указал на стального цвета «Фиат», припаркованный рядом на площадке. — Садитесь. Мне нужно кое-куда позвонить…

— Не вздумайте водить меня за нос, — предупредил Данилов. — Если вы на их стороне, я с вас с живого не слезу.

— Вы сумасшедший, — устало бросил Боровичков.

Через пять минут все они уже сидели в машине.

— Аккредитация, по крайней мере, у кого-нибудь с собой имеется? — поинтересовался Боровичков. — Нас, конечно, ожидают, но уж больно вид у вас непрезентабельный. Даже не припомню, когда я последний раз видел в Париже что-то подобное…

— Вы бы побольше в суть вникали, — проворчал Ликостратов. — Внешний вид им мой не нравится! Мне он тоже не очень. Только, если хотите знать, труп еще хуже выглядит. По сравнению с тем, что нас ожидало, мы еще очень даже прилично выглядим.

Боровичков не решился дальше спорить, и они поехали. Через несколько кварталов они уже были у центральных ворот салона. Главные мероприятия практически закончились, публика разъезжалась, но на территории находилось еще немало народу, а в воздухе с веселым гулом кружили вертолеты.

Их действительно ожидали. Контроль на входе не чинил препятствий, и вся группа под предводительством Боровичкова быстро направилась к российскому павильону. Данилов уже издали увидел Молчанова — тот о чем-то беседовал с группой летчиков в форменных белых рубашках с галунами. Один из них держал в руках модель пассажирского самолета, судя по всему, довольно увесистую. Кажется, это была модель одного из «Боингов» — видимо, летчики получили сувенир от коллег в порядке культурного обмена. Молчанов был одет в солидный синий костюм и выглядел вполне уверенно и спокойно, словно ничего необычного с ним не произошло — та же вальяжность в движениях, то же холодное и слегка брезгливое выражение лица, впрочем, издали всего заметить было невозможно, и Данилов подумал, что Молчанов просто искусно притворяется. У него не хватало воображения представить, как можно оставаться спокойным, заложив бомбу в свой собственный самолет.

— Получается, никто здесь не хватился, что вдруг ни с того ни с сего исчез авиамеханик? — спросил он у Боровичкова. — Хороша служба безопасности!

— Помолчите, умник! — скосив на него глаза, совсем недоброжелательно отозвался тот. — Учить он вздумал! Наломали дров, а нам теперь расхлебывать!