представляют одну крайность. Превращая всё в веру показных обрядов, самоправедности и лицемерия. Саддукеи же зашли в другую крайность. Они подчинили веру в достижение материальных целей, напрочь отринув духовное составляющее Писания. Скептицизм стал их стезёй. Все эти учения не являются благом для души человека.

Настоящее преображение, это не изменение внешних форм, одних на другие. Не улучшение старого, а коренное перерождение людских сердец. Целиком и полностью. Именно об этом я вам говорил и пытался донести до вас, но вы в очередной раз не поняли меня.

Йешуа умолк, вновь задумавшись, пристально глядя на пробегающую воду. Ученики тоже призадумались над услышанным.

Перикопа 40

Ферапеуо туфлос

Исцеление слепца

Вдоль селения брели два путника. Юноша бережно вёл за руку седовласого слепого старца.

— Сынок, давай немного передохнём. Тяжко мне, ноги совсем устали и не хотят больше повиноваться, — тяжело выдохнул старик.

— Да, конечно дедушка, — согласился паренёк, заботливо устраивая его у стены дома. — Хочешь воды?

— Я не стал бы отказывать в этом своему засушливому горлу, — невесело улыбнулся старик.

Юноша достал бурдюк, передавая его старцу. Тот немного отпив, вернул обратно.

— Я чувствую, как тебе тяжело со мною приходится. Ведь у нас одна пара глаз на двоих, а мои преклонные года давят на твои юные плечи.

— Это ничего. Я справлюсь.

— Я давно тебе говорил. Оставь меня и ступай. А-Шем милостив, как-нибудь доберусь. Он без нужды не наказует.

— Нет дедушка, я вам обещал и сдержу своё слово, — упрямо мотнул головой юноша.

— Не хочу тебя обременять понапрасну. Вот только сейчас соберусь с силами, и вновь продолжим наш путь.

— Не торопитесь. Солнце ещё высоко. Как отдохнёте, так и пойдём.

— Солнце, — с тоской в голосе произнёс старик. — Я уже давно живу в его тени. И даже ожидаемое чудо, и то проходило стороной, пока я совершенно не отчаялся. Но да будет уже слушать надрывы древнего сердца, идём.

Юноша с трудом поднял старика на ноги, возобновляя свой ход.

Они почти добрались до конца селения, когда юноша увидел многочисленную группу иудеев выходящих на дорогу в Кесарию. При этом что-то знакомое кольнуло его сердце.

— Дедушка, — обратился он в нарастающем нетерпении. — Ты посиди немного вот тут. А я отойду ненадолго.

— Хорошо сынок, — кивнул тот. — Ступай.

Юноша бережно помог старцу опуститься на землю, прислонив к тёплой стене.

— Я сейчас, я быстро! — крикнул он, бегом устремляясь к иудеям.

— Шалом алэйхэм, — подбежав, поздоровался паренёк, низко поклонившись.

— Алэйхэм шалом, — поприветствовал его Йешуа.

— Прошу меня простить за то, что потревожил вас, но не вы ли есть тот знаменитый раввин и целитель?

— Так и есть, — кивнул ему Пётр. — А для чего тебе это?

— Дело в том, что там, — указал рукой юноша. — Находится дедушка.

— Твой родственник? — участливо вопросил Филипп.

— Нет-нет. Вовсе нет, — замотал головой паренёк. — Я был в Йерушалайме, когда проходя мимо Овечьей купели, услышал мольбу о помощи. Старец взывал, чтобы его хоть кто-нибудь сопроводил домой. Но люди, словно не слышали его стенаний или же отводили свой взгляд. Им небыло никакого дела до его молений. Ведь старец живёт за Галилейским морем и к тому же слеп. Путь неблизкий даже для здорового человека, а что уж говорить о слепце. Потому никто и не хотел обременять себя.

— Но ты всё же вызвался, — утвердительно кивнул Матфей.

— Моё сердце наполнилось сочувствием к нуждающемуся, — наклонил голову паренёк, пряча свои глаза. — Я не мог пройти мимо. Иначе совесть не дала бы мне покоя. Я предложил свою помощь, и мы пошли. Медленно, но верно продвигаясь вперёд. Несколько раз он просил меня оставить его на волю Всевышнего. Но я обещал доставить его до места, где он может быть в безопасности, и от слова своего не отступлюсь.

— Это похвально и вызывает уважение, — ободрил его Андрей.

— Если он провёл столько времени при купели, — посмотрел на него юноша, — ожидая исцеления. Но никто не хотел ему помочь. Ведь там каждый сам за себя. То как же я могу его бросить?

Меня никто не заставлял это делать, я сам вызвался. Старца очень жалко. Его совсем покинула вера вновь обрести зрение. Он сожалеет, что за свои грехи, стал бременем для окружающих.

Мы достигли моря. На последние деньги, я нанял рыбака перевести нас в Бет-Цайду. Чтобы ему не пришлось идти берегом моря, а хоть немного отдохнуть, плывя в лодке. Вот так мы и очутились здесь. Далее он должен был говорить мне заметные, памятные ему места, чтобы добраться до его селения, но тут я увидел вас.

Я сам родом из Кфар-Нахума. И как-то видел, как вы учите народ, а затем исцеляете всех нуждающихся. Я сомневался в себе, вы ли это, однако всё равно решился спросить. А теперь, когда я в этом убедился, молю, коснитесь его. Пусть ему не повезло в купели, и он потерял всякую надежду, но прошу вас. Если можете. Только коснитесь его, чтобы он прозрел. Я бы многое отдал за это, но у нас с собой только бурдюк с водой, да короб с ячменным хлебом. Но если вам, для его исцеления, это нужно, то я отдам последнее. Вот, возьмите. Только помогите старцу. Прошу вас.

— Нам ничего от тебя не нужно, — улыбнулся ему Йешуа. — Даже более того, ты получишь обратно всё затраченное тобою, с избытком. Ибо отзывчивое, доброе сердце не остаётся без воздаяния от Отца Небесного. Приведи к нам старца того.

У юноши счастливо заблестели глаза, и он опрометью бросился обратно.

— Дедушка! Дедушка! Вставай, нам помогут!

— Когда ты убежал, и я перестал слышать твои шаги, то подумал, что ты, наконец-таки внял моим речам, решившись оставить меня.

— Нет, я не убежал от тебя, — юноша бережно поднял старика, возобновляя путь.

— Ты нанял арбу, чтобы не идти пешком? Но я не чувствую запаха животного.

— Нет, намного лучше. Мы повстречали великого целителя Исраэйля.

— Ох, сынок, — горестно покачал головой старик. — Многие себя так называют, но не доверяй словам их. Они хорошо берут деньги, но результат не обещают.

В молодости я ко многим обращался, но всё безрезультатно. Последней надеждой была знаменитая чудотворная купель, однако минул не один год возле её вод и что толку? Зрячие да молодые всегда оказываются первыми. Так что я уже смирился со своей участью. Но да ладно об этом. Мне эти разговоры только сердце теребят, а тебе такое ворчание слушать без надобности.

И они проделали остаток пути в молчании.

— Вот этот дедушка, — подвёл юноша старца.

— Йехуда, — посмотрел Пётр.