В письме Апраксина Петру I сообщалось о победах, одержанных на реках Тосно и Ижора: «… И сего августа в 10 день пришли на реку Тосну, которая имеет устье свое от реки Невы четыре версты, ниже Орешка 20, а не дошед до Канец за 30 верст, а на той реке у неприятельских людей, которые поставлены были от генерала Крониорта с 400 человек, чтоб нас через тое реку не перепустить учинен был городок и отводные шанцы и поставлены 3 пушки и мост разведен… с теми неприятельскими людьми обе тое реку Тосно был у нас бой ис пушек и из мелкого оружия и тое неприятельскую крепость и шанцы взяли. И ис той крепости от р. Тосны они неприятельские люди с моером Берием побежали с пушками оставя табор свой и разметав всякие припасы. И перебрався твои государевы ратные люди, как кому было возможно, через тое реку Тосну, за ними неприятельскими людьми, гнали до самые р. Ижоры от р. Тосны в 15-ти верстах и побили много и барабаны и ружья и лошади их неприятельские седланные многие поймали, и пушечные станы и колеса взяли же, а пушки бежав они неприятельские люди бросили в Ижору реку, и того ж государь, числа и славную их неприятельскую мызу ижорскую взяли и иные многие мызы набрали и разорили» [ПИВ ИПВ 1889, т. II, с. 387].

Во время наступления Апраксин действовал так, как обычно действовали войска на вражеской территории, стремясь нанести неприятелю наибольший урон: разорил окрестные селения и земледельческие угодья, обеспечивавшие противника продовольствием. Учитывая состав его войск, значительную часть которых составляли казаки, калмыки и татары, можно предполагать, что на первом этапе войны здесь применялась тактика выжженной земли. Вероятно, в это время были уничтожены многие населенные пункты южного Приневья вплоть до реки Славянки на западе.

Царя обрадовала победой над Крониортом, однако в ответ на реляцию Апраксина о разорении населенных пунктов в Ижорской земле в письме с Белого моря от 17 августа Петр I требует прекращения разорения поселений: «… а что по дороге разорено и выжжено, и то не зело приятно нам, о чем словесно вам говорено и в статьях положено, чтоб не трогать, а разорять и брать лучше городы, нежели деревни, которые ни малого сопротивления не имеют…» [ПИБ ИПВ 1889, т. 2, с. 78]. Апраксин оправдывался тем, что он жег дальние мызы, которые могли послужить для доставки провианта и фуража шведским войскам, но не делал этого в окрестностях Сарской мызы, Ниена и Дудергофа, района, где могла проходить зимовка русской армии.

После значительной смены населения Ингерманландии в XVTI в. русские войска уже не ощущали себя освободителями, как в войне 1656–1661 гг., когда их поддерживало православное население. Скорее они вели себя как завоеватели. Это подтверждается и тем, что изначально татарам и казакам, находившимся в составе войск Апраксина, грабежи были разрешены. Дозволено было даже уводить с собой пленных с целью «приохочения их татар и казаков к войне». Интересно, что участие татар в войне сохранилось в народной памяти в Усть-Ижоре, однако связывалось оно со временами монголо-татарского ига, когда татары не заходили так далеко на север. Местное финское население – «чухна» – враждебно относилась к русским войскам. Местами лютеранское население даже уходило в леса, чтобы вести партизанскую борьбу [Базарова 2006, с. 70–77]. Судя по всему, здесь произошли значительные перемены с середины XVII столетия, когда во время русско-шведской войны 1656–1661 гг. православные местные жители, составлявшие значительную часть населения провинции, оказывали повсеместную поддержку русским войскам. Во второй половине XVII в. ситуация изменилась в результате политики, проводившейся шведскими властями после войны. Население, выступившее против шведского господства, и православные священники подвергались репрессиям. Проводились мероприятия по распространению в крае лютеранской религии и вытеснению православия. Естественным следствием этого был отток православного населения в Россию и массовое переселение на опустевшие территории лютеран из восточной Финляндии и Карелии, организованное шведскими властями. Таким образом, к началу Северной войны русское и ижорское население Приневья значительно сократилось.

По какой из дорог русские войска преследовали отступавших шведов, в документах не сообщается. Расстояние от реки Тосны до реки Ижоры, как в устьях рек, так и в среднем течении составляет около 7–9 км. Основная дорога в Южном Приневье проходила по краю глинта, где на реках были (и до сих пор имеются) мелководные и порожистые участки, удобные для переправы. Логично предположить, что контролировавшие их земляные укрепления должны были находиться в непосредственной близости от них на западных берегах, защищенных от наступавших русских войск течением рек. Такой брод существовал у центра Ижорского погоста (современный пос. Войскорово). В письме Апраксина упоминается мыза Ижорская (ingris hof), она, согласно шведским картам, располагалась у того места, где Ижора делает петлю – южнее пос. Войскорово на ее правом берегу. При обследовании этой территории и ее окрестностей обнаружить какие-то следы военных действий времен Северной войны не удалось[61].

Рис. 86. Укрепление в устье реки Тосны на карте 1722 г. РГАДА

Существовало мнение, что шведские укрепления на реке Тосны располагались на левом западном берегу реки – у устья [Тимченко-Рубан 1901, с. 49–50]. Такое расположение представлялось целесообразным, чтобы использовать водную преграду для защиты от наступавших с востока русских войск и обеспечения поддержки с Невы. Судя по картам рубежа XVII–XVIII столетий, дороги пересекали реку То сну в низовьях только в двух местах – у устья и в 5 километрах выше по течению, в районе современного поселка Никольский. На правом восточном ее берегу, в устье реки Тосны на карте 1722 г. показаны укрепления, обозначенные как «старый шанец» (рис. 86) [РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Д. 17]. Апраксин сообщает в письме, что его войска подошли к Тосно в 4 верстах от Невы, что скорее соответствует трассе упомянутой дороги в районе Никольского (Mikolsova на шведских картах).

Однако никаких сведений о шведских укреплениях в этом районе нет. Можно предположить, что русские войска совершили переход к устью Тосны, а затем преследовали шведские войска до Ижорского погоста по дороге, проходившей по берегам Невы и Ижоры. Только такой сложный путь будет составлять около 15 верст, упоминаемые в письме Апраксина, тогда как расстояние по прямой дороге от Никольского к Войскорово достигает всего около 7 верст. Шведские укрепления в устье Тосны располагались на правом берегу, что подтверждается и в письме, где говорится о переправе русских войск через реку уже после взятия крепости. Разведочные исследования на этом месте выявили площадку, удобную для строительства укреплений, защищенную с севера Невой, с запада рекой Тосной и с юга широким оврагом с ручьем. Однако следов самой крепости обнаружено не было, так как в настоящее время территория занята плотной дачной застройкой.